И требовала снова их надеть в ее присутствии. Это стало ее миссией, личной войной, вендеттой – обнаружить меня слепого на территории и заставить надеть очки.
В предпоследний день смены в нашем лагере проходила прощальная дискотека. Для меня это был последний шанс, бал Золушки. На мое счастье, врачиху пригласил завхоз, и в тот вечер ей было не до меня. Я отполировал свою карету, сунул очки в задний карман и пошел сдаваться Олесе.
Дискотека предстала передо мной разноцветными пятнами, как у ранних импрессионистов. Тем не менее я сразу увидел ее, свою длинноногую Олесю, в том самом васильковом платье, в котором она в начале смены удаленно отправила меня в нокаут – в васильковом платье и в объятиях какого-то парня. Они танцевали, и его руки были значительно ниже ее ватерлинии. Руки были значительно ниже ватерлинии у него, а тонул почему-то я, опускаясь на знакомое илистое дно «все пропало». Я выскочил из клуба и потом полвечера по-есенински обнимал березу, хотя это вполне могла оказаться и сосна.
А когда я наконец отпустил березу, по совместительству сосну, под соседним деревом я вдруг снова увидел их – свою длинноногую Олесю в васильковом платье и того парня. Они сидели рядышком на пеньке, неудобно свешиваясь каждый со своей стороны, и целовались. Я полез в задний карман (о, если бы там был пистолет!), достал очки и надел их, чтобы в последний раз увидеть свою Олесю и навсегда унести ее образ в юдоль печали. На пеньке в объятиях розовощекого парня сидела совершенно незнакомая мне длинноногая девушка в васильковом платье. Увы, мир коварен: васильковость платья не является исключительным свойством девушек, по которому их можно отличить сослепу. Равно как и длинноногость.
Поняв свою ошибку, роковую, как и все мои ошибки, а иначе какой смысл ошибаться, я бросился обратно на дискотеку, но двери клуба были уже заперты. В окрестных рощах раздавалось смачное чмоканье. Мне же оставалось лишь поцеловать дверь, привычно, в замок.
На следующий день мы прощались друг с другом у автобусов. В тот лагерь нас собрали из городов по всей стране и разъезжались мы, соответственно, на разных автобусах. Я подошел к Олесе (на этот раз это была точно она, я надел очки) и стал нашептывать ей что-то горячечное. По-моему, я даже хватал ее за руки.