Сергей отстал от ребенка, только потому, что уже дошел до крайней точке и думал только про соседа, скончавшегося от голода сегодня под утро. Каждое утро он заходил к соседу, чтобы принести ему хлеб, по его карточкам, сам старик уже не вставал, и сегодня Сергей нашел его мертвым. Хлеб он получил, но старик умер и значит больше хлеба не будет, новых карточек не получить. Страшная мысль снова и снова посещала затуманенную голову Сергея. Он гнал эту мысль, но голодная смерть была страшней.
Добравшись домой, Сергей закрылся с мертвым соседом у него в квартире и достал нож.
– Только маленький кусочек! – проговорил Сергей и стал раздевать уже коченевшего старика. – Я только попробую, – говорил Сергей и отрезал холодную сморщенную плоть с трупа.
На лестничной площадке Аня встретила дедушку Гришу. Старик каждый день с ружьем на плече выходил из дома на охоту на кошек, но уже вторую неделю возвращался не с чем.
– Сегодня добуду! Вот посмотришь! – сказал вместо привета старик.
Аня ничего не ответила, открыла дверь и стала звать маму.
– Мама! Мама это я! Есть будем!
Обессиленная Алла Владимировна еще молодая женщина, но состарившаяся в блокаду, резала каждые сто двадцать пять грамм на три равные порции, чтобы разделить на весь день. Аня на завтрак пила кипяток, жадно съедала хлеб, и с мороза промерзнув до костей, ложилась в постель и укрывалась с головой, чтобы хоть капельку согреться.
Электричества не было. Тусклое холодное солнце по-особенному освещала дома блокадников, мрачным и безрадостным полумракам страшной войны, которая словно ненасытный и лютый зверь, требовал каждый день все новые и новые приношение в виде человеческих жизней.
Григорий Константинович оставил дома внучку пяти лет и старуху жену Василису Матвеевну.
Василиса Матвеевна знала, что муж вернётся, сегодня снова без кошки, всех кошек уже съели и прохожих в Ленинграде чаще бродячих животных встречали и провожали мертвецы.
Вторую неделю подряд Василиса Матвеевна на обед варила кошачью шкурку за шкуркой. Старик муж прежде, когда улыбалась удача, слаживал кошачьи шкурки за шкаф. Когда кошки кончились, старуха жена доставала шкурку одну в день и опаливала шерсть и долго по два часа разваривала кожицу в подсоленной воде.
– Это последняя! – горько сказала Василиса Матвеевна.