Теперь, видимо, это предстояло узнать ей на собственном опыте.
Ах, Эрик!
Смешанные чувства к брату – обида, злость, досада и сестринская любовь, сжали сердце девушки.
«Знал бы ты, в какое положение меня поставил, Эрик, – размышляла она, ощущая подкатывающую дурноту, – знал бы ты, что меня ждёт. И всё из-за твоей самоуверенности».
Ей было больно от чужой руки, удерживающей за плечи. Но еще больнее – от вида, что предстал глазам девушки – сожженные дома в деревне, мимо которой она сейчас проезжала. Черные, обуглившиеся стены, погибший скот, раненые люди… быть может, некоторые из них были уже мертвы.
Она не знала.
Не знала и того, что этот светлый день так закончится.
Меж тем, всадник продвигался вперед, все дальше и дальше, туда, где на поле стали размещать лагерь другие воины – прямо напротив замка, в котором жила девушка. Отчаяние охватило её, когда она увидела, как отряд воинов без каких-либо трудностей, проникает внутрь. Им не было оказано никакого сопротивления.
«Да и кто его окажет, – с горькой усмешкой подумала девушка, – Эрик забрал с собой всех своих людей. Остались только старые слуги». При мыслях о прислуге, она почувствовала, как к глазам подступили слезы. Что с ними сделают? Вряд ли их пощадят, скорее отыграются на них за то, что не нашли в стенах замка господ.
Лошадь стала замедлять свой ход – девушка вздрогнула, пробудившись от своих невеселых мыслей. Она была уже в центре лагеря. Повсюду были расставлены палатки, кругом сновали воины, все заключенные в доспехи. Не сними они свои шлемы, то девушка приняла бы их за железных чудищ, так устрашающе выглядели эти мужчины. Высокие. Нет, среди саксов тоже было много мужчин, отличающихся немаленьким ростом. Но эти люди – на голову-две были выше их. Были и другие отличия – смуглая кожа, черные волосы и, конечно же, язык. Гортанный, непривычный, раздражающий.
Это были чужие люди.
Завоеватели.
Проклятые нормандцы. Так часто повторял Эрик. Сама девушка не смела озвучивать вслух эти слова, будто боясь призвать этим врагов. Однако они пришли. Пришли, несмотря на все уверения брата, что Уэльс слишком опасен для нормандцев, что они побоятся сунуться сюда.
Они пришли, и теперь жизнь девушки принадлежит им. Внутри поднялся горячий протест – что нет, так не должно быть, все это неправильно, нечестно! И тут же, словно в наказание, мужские руки стянули девушку с коня и толкнули в сторону других женщин.