– Вы должны были уйти, когда у вас еще была такая возможность! – быстро зашептала она, тряся своей маленькой головкой, туго перетянутой серым ситцевым платком.
Еву как будто ударило током от услышанного. Ангелина, в свою очередь, быстро поставила поднос на стол и подбежала к старушке, загораживая ее спиной от Евы:
– Мы не могли уйти, – зашептала она так, чтобы не слышала девушка, – я сделала все, что было в моих силах.
Старушка схватила Ангелину за руки своими цепкими узловатыми пальцами и что-то начала быстро ей шептать. Ева чуть было не упала с кровати, наклоняясь вперед, пытаясь расслышать, о чем они говорят. Но как бы не вытягивала она свою шею, не старалась уловить хотя бы пару фраз, она так ничего и не смогла разобрать в их беспорядочном шепоте. Однако последняя фраза Ангелины все-таки долетела до ее слуха.
– У нее есть шанс. Все будет хорошо. Уходите, – Ангелина практически силой выставила старушку за дверь.
– Наверное, мне не стоит сейчас ничего спрашивать? – блестя лихорадочным блеском глаз, нерешительно спросила Ева, когда они остались одни в комнате.
– Не стоит, – как всегда спокойно согласилась Ангелина, – пойдем лучше поужинаем.
Девушки сели за небольшой деревянный стол, на котором стоял поднос с едой. Ужин состоял из вареного картофеля, нескольких соленых огурцов и какой-то розовой жидкости, налитой в стеклянный графин.
– Не густо, – недовольно заявила Ева.
– Хватит ворчать, – ответила Ангелина весьма дружелюбным тоном. Она взяла с тарелки одну небольшую картофелину и с наслаждением откусила от нее кусочек, да так, словно это была не обычная картошка, а что – то необъяснимо вкусное.
– Ммм, – промычала она, прищуриваясь, – давай налегай, очень вкусно, – Ангелина взяла с тарелки огурец и с громким хрустом начала его пережевывать, поглядывая на Еву.
Ева, подчиняясь, взяла картошку и принялась без особого аппетита лениво жевать, абсолютно не понимая, чем так восхищается Ангелина. Съев пол картошки, она швырнула ее обратно в тарелку:
– Не могу я есть эту дрянь, – со злостью выпалила она.
Ангелина перестала есть, отложила огурец на край тарелки, вытерла рядом лежащей бумажной салфеткой руки и села выпрямившись, как струна. Она критически оглядела Еву, после отвернулась к окну:
– Тебе надо убрать из сердца злость и обиду. Иначе, у нас ничего не получится, – ровным голосом сказала она, глядя в окно.