». Вот, видимо, почему у Хокинса на руке была наколка в виде звезды. Очевидно, фотография олицетворяла далекие, куда более счастливые времена для семьи Хокинсов. На снимке девочка выглядела яркой и невинной, с широкой беспечной улыбкой, как у всех детей в этом возрасте.
А затем мечты разбились вдребезги. Митци выросла в наркоманку и мелкую преступницу для обеспечения своего пристрастия. Жизнь то и дело перемежалась короткими отсидками в тюрьме и более протяженными в наркодиспансерах. Ушла, растворилась в прошлом маленькая фея с безграничным будущим.
Но все же, судя по всему, она наконец-то сумела наладить свою жизнь.
«Вот и хорошо».
Ясно, что с ней неизбежно придется поговорить. Не исключено, что отец после освобождения связывался с ней.
Вошла Ланкастер, окинула взглядом кучку предметов на столе.
– Совсем ничего?
– Есть вопрос.
– Излагай.
Ланкастер села рядом и отправила в рот пластинку жвачки.
– Вот правильно, – одобрил Декер. – Лучше жевать, чем курить.
Ланкастер поджала губы:
– Спасибо, доктор. Так что за вопрос?
– От кого поступил звонок?
– Насчет чего?
– Кто в ту ночь позвонил о происшествии в доме Ричардсов?
– Ты же знаешь: не выяснено.
– Так вот, нужно выяснить. И поскорее.
– Каким образом? – откинулась она. – И времени сколько прошло.
– Я в свое время читал стенограмму разговора и запись слушал тоже. Звонок был от женщины. Она сказала, что слышала в доме шум. На вызов выехали полицейские и вскоре были уже там. А потом, когда убийства подтвердились, выехали уже мы.
– Это нам известно.
– Но каким образом звонившая знала, что там творилось? Звонок был не со стационарных телефонов в соседних домах. И не с какого-нибудь отслеживаемого мобильного. Тогда откуда?
– Мы тогда, мне кажется, как-то на этом не фокусировались. Просто сочли, что это была добрая прохожая самаритянка без имени.
– Удобная, скажу я тебе, самаритянка. Разгуливает прямо-таки среди муссона, на отшибе. Спрашивается, с какой стати ей там находиться, если она там только не живет?
Ланкастер помолчала.
– А потом, когда мы туда подъехали, все улики дружно указывали на Хокинса, стоило лишь найти один-единственный отпечаток.
Декер кивнул: все обстояло действительно так. И это злило невероятно.
– Ладно, – вздохнул он. – Нам нужно пропустить через себя это дело с самого начала. Никаких предпосылок к тому, что, кроме Хокинса, виноватых не было. Свежими, широко раскрытыми глазами.