умно вооружившись доводами Папе
я пробираюсь среди неэлектрической публики
искать причины моей смерти и моему житью;
тем кто прислуживает ночи
как я, день дрянь, а дрянь для
стоков,
а я открываю дверь крохотного кафе
и официантка в темно-синем
подходит так будто я заказал ее.
«3 фазаньи ножки, – говорю ей я, —
куриную спинку и 2 бутылки приличного французского
вина».
она уходит
подергиваясь в синеве своей
и вся моя любовь устремляется к ней
но тут никак,
и я сижу и гляжу на растения
и говорю растениям, в уме:
разве не можете вы меня любить?
разве тут ничего не может случиться?
должны ли тротуары всегда быть тротуарами, обязаны ли
генералы
и дальше смеяться в своих грезах,
надо ли чтоб непременно и дальше
все было неправдой?
смотрю налево и вижу как мужчина ковыряет в носу;
отложения он пихает под
стул; так и есть, думаю я, вот твоя
правда, и вот тебе любовь:
козявки сохнущие под стулом
жаркими ночами когда подымается преисподняя
и попросту
оплевывает
тебя.
растения, говорю я, можете?
и отламываю кусочек слоновьего листа