Лето 1916 года Цветаева проводит в семье сестры Анастасии – в городе Александрове (ныне Владимирская область). С этого времени (особенно после зимней поездки в Петроград) ее поэтический язык преображается: в стихах появляются сила, широта, мелодика народной песни, частушки, заговóра… Она искренне (пусть и высокопарно, и риторично) славословит А.Блока и А.Ахматову, но все-таки чувствует себя именно «московским поэтом», ибо только в Москве – все дорогое, родное и близкое ей:
У меня в Москве – купола горят,
У меня в Москве – колокола звонят,
И гробницы, в ряд, у меня стоят, -
В них царицы спят и цари.
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Легче дышится – чем на всей земле!
И не знаешь ты, что зарей в Кремле
Я молюсь тебе – до зари…
Стихи к Блоку
7 мая 1916
В великом поэтическом квартете ХХ века, если прибегать к некоему «географическому» измерению, «москвичи» (Б.Пастернак и М.Цветаева) как бы противостоят «петербуржцам» (О.Мандельштаму и А.Ахматовой). Последняя для Цветаевой – и предмет обожания, и объект соперничества – как «старшая сестра», получившая уже всю возможную славу («Анна всея Руси»), но ничего не оставившая из нее «сестре младшей»…
У нее (в отличие от той же А.Ахматовой) нет еще ни всероссийского имени, ни прочного признания в литературных кругах, поэтому она и «самоутверждается славословя». Неслучайно ее книга «Версты» посвящается А.Ахматовой, а название сборника «Лебединый стан» перекликается с ахматовской «Белой птицей». Лишь в начале 1920-х годов эта «проахматовская» зависимость была ею окончательно преодолена.
1917 год, обрушивший всю Россию, ворвался и в личную жизнь Цветаевой, в тот мир, которым она только и хотела жить, подчеркивая свою аполитичность. Но ей приходится сосуществовать с «шумом и гулом улицы»:
…Свершается страшная спевка, -
Обедня еще впереди!
– Свобода! – Гулящая девка
На шалой солдатской груди!..
26 мая 1917
В апреле 1917 года у Цветаевой рождается дочь Ирина – крайне болезненный ребенок, отцовство которого, по слухам, принадлежало отнюдь не С.Эфрону. Ирина умерла в 1920 году – от истощения, в подмосковном приюте.
Очень близка по духу матери старшая дочь Аля (Ариадна) – единственный ее «конфидент».
Муж, ставший в 1917 году офицером, отправился на Дон – к Корнилову, и с этого времени стал для жены героической мечтой и одним из тех мифов, которые она так любила творить…