Время моциона вышло. Стукнув кулаком по столу, Пасевич, с видом полным энтузиазма встал и сообщил, что сегодня «Кровь из носа» необходимо что-то куда-то перетащить, и, важно отчеканив слог, двинулся из-за стола, зазывая с собой Саида. Саид весело подскочил и, продолжая шумную полемику о неугодных властях, вприпрыжку помчался за ним.
Бригадир поднялся вяло, заняв вдруг, вытянувшись во весь рост, практически всё пространство небольшой обеденной комнаты; как и всегда он задел головой, лысеющей смешной тонзуркой, лампу, висящую, по его мнению, слишком низко, тихонько матюкнулся и отправился на улицу курить.
Саша не хотел вставать со скамьи. В его голове неустанно повторялось: «дискомфорт, дискомфорт, дискомфорт!», и желание вырваться из этой адской круговерти нарастало с каждой мыслью о работе, абсолютно ему «ненужной, опостылевшей, осточертевшей!» – внутренне вскрикивал он.
Сашу потряхивало от нежелания выполнять что-то необходимое, казалось, если бы эта работа не была ему так нужна, он бы с лёгкостью выполнял её всю жизнь, но вот она, жизненноважная, и оттого такая противная, укоризненно свербит в голове своей этой важностью, лишь вызывая всё большее отвращение к себе, полоша в сознании Саши его бунтарские стороны. Это бунтарство в нём не было как-то особенно развито, однако имелось, как у любого человека, только с напряжением весьма большим, чем требовалось для спокойного существования, и рождало порой – вот как и сейчас – идеи внезапные, каких ни сам Саша не ждал от себя, ни окружающие люди, привыкшие к его обычному спокойствию.
Теперь одна из таких идей посетила его голову – взять и просто уйти с работы. «Мимо начальницы, или к ней прямиком?» – Думалось ему на пути к кладовщице, называемой им начальницей ввиду её главенства. Как бы ни хотелось ему обойти подобный разговор из разряда «Терпеть не могу», а всё же он шёл к ней виниться по полю битвы двух собственных сторон – бунтарства и совести.
Уже приступившие к работе Пасевич и Саид значительно посмотрели на проходящего мимо Сашу и, заметив в том чрезмерную усталость, появившуюся как-бы из ниоткуда, сочувственно и понимающе повели головами, но сейчас же принялись работать, отбросив любые заботы. Саша назвал их роботами про себя, хотел было дать волю злобе, но, пыхтя, продолжил идти мимо, угнетая восстающую внутри экзальтацию.