– Фёдор, обращаюсь к тебе как к старшему брату, скажи-ка, у тебя с братцем твоим родным вообще какая-никакая совесть есть?
– Никак провинились мы, ваше благородие? Чем тольки – в толк не возьму.
– Не понимаешь, стало быть?
– Не понимаю, барин!
– А разве не приказывал я, негодяйский олух, всё годное в топку пустить на дрова?
– Дык а мы рази?..
– Молчи, молчи, подлец ты бессовестный! А это что? – направляя свой длинный указательный палец на чурбаки с несгнившими сердцевинами, вопрошал образцовый помещик Жеребцов. – Это что, я тебя спрашиваю?
– Дык чурбаки наскрозь гнилые, барин. Вот мы со Стёпкой их и свезли сюда.
– Наскрозь, – раздражённо, с презрительной гримасой повторил Леонтий Аркадьевич искажённое народным говором слово. – Ах ты, мерзавец распоследний, ты ещё и слепым будешь прикидываться! – Прихватив Фёдора за шиворот, он силой нагнул его к гнилой куче, чуть ни уткнув лицом в один из чурбаков. – Ты, стервец, видишь это? Как же ты можешь произносить лживое своё «наскрозь»? Разве, сукин сын, ты не видишь, что тут в каждом чурбаке годная на дрова серёдка? Вот и получается: нет у вас, братья Ельцовы, ни стыда, ни совести. Вот не доглядел бы я, так и закопали бы хозяйское добро. В общем, так. Чтоб все эти годные в топку серёдки из гнилых чурбаков вытесать, а за разор, который чуть было ни учинили мне, будет вам денежный штраф. И скажите мне спасибо, что не гоню прочь.
Или был вот такой случай. Спиридон Кузовлев сотоварищи подрядился поставить для Леонтия Аркадьевича «оранжерейку», как ласково называл замысленное строение помещик, хотя размеров была весьма немалых и трудов предстояло подрядчикам много. Но справился Спиридон с заданием – всё по чертежу хозяина и в срок было исполнено, да так, что и придраться было не к чему. Недаром числился Спиридон лучшим плотником в округе.
Что же, пришёл умелец к заказчику расчёт получить за честно сделанную работу, а тот ему:
– Рано, – говорит, – за расчётом-то пришёл.
– Как рано? – недоумевает Спиридон. – Оранжерейку я поставил? Поставил! Гони монету, барин, по уговору.
– Неправильно ты, любезный, договор наш понимаешь. Оранжерейку-то ты поставил, а работы не закончил!
Стоит перед Жеребцовым лучший в округе плотник, рот открыв от слов, кои никак не ожидал услышать, а помещик между тем продолжает свою упрёчную речь.