– Ты со мной не разговариваешь? – грустно добавила лампа. Ей не хватало только выпятить ещё губки, как делают обиженные девушки, но губ у лампы не было, не знаю, к счастью, уж или нет…
– Надоело мне всё. Вся эта суета и нервотрёпство кругом.
– А ты что хотел бы? Ты же рождён для аплодисментов, шума, скопления людей!
– И что? Мне это не надо.
– Но что тогда ты будешь делать?
– Ничего.
– Как? Совсем ничего? – лампа очень удивилась. Она не понимала, как это: ничего не делать. Этой болтушке никогда не понять, что я имею в виду. Под «ничего не делать» я подразумеваю не слышать, например, её пустую болтовню, не слышать криков неврастеников, визгов ведущих, слёз гостей, ругани продюсеров. Единственно нормальные люди здесь – это операторы. Самые спокойные. Как раз они-то и творят искусство. Настоящее искусство, чёткое и техничное. Без всяких хитросплетений и интриг, без эмоциональных выгораний и запоев. Чинно, благородно, молча, плавно. Хочу такую же работу. Но лампа говорит, что я рождён для другого. Но почему тогда всё это так тяготит меня?
***
Размышления микрофона прервала Лёля. Прибежала, словно фурия, быстрая, активная, звонкая, на щеках – румянец, взяла микрофон, «раз-раз», постучала, подула, помычала. Всё как обычно. В этот момент к ней подошёл Артём. Артём – оператор, влюблённый по уши в Лёлю. Но здесь без вариантов. Она сама втюрилась подающего надежды певца, только и делает, что говорит о нём подружке по телефону.
– Привет! – скромно поздоровался творец видеоряда.
– Привет, – мимоходом ответила Лёля, даже не взглянув на собеседника.
– Как дела?
Лёля ухмыльнулась.
– Ты не находишь, что это странный вопрос? Сейчас у всех аврал, дел по горло, нервы как струна.
– А зачем?
– Что «зачем»? – не поняла Лёля.
– Зачем нервы как струна? – Артём широко улыбался. Было нечто неказистое в этом пареньке, но он был настолько добродушный и спокойный, что это привлекало, тем более он такой, пожалуй, был один среди всего этого сумасшествия.
– Ну как! Что у тебя за дурацкие вопросы! – возмутилась девушка и смешно сморщила лоб. – Хочу, чтобы всё получилось, вот и волнуюсь.
– Ну а что будет, если не получится? Что будет-то?
– Плохо будет.
– Кому?
– Всем.
– Нет, я не понимаю! Ты говоришь «всем» – но мне, например, плохо не будет. Подумаешь, что-то пойдёт не так, – парень пожал плечами, – мир ведь не рухнет?