– Сфоткай. На дольше хватит. – Новенькая бросила мне мои же слова. Четко очерченная луна выглядывала у нее из-за плеча. – Я вижу твое отражение в окне, – объяснила она с грустью в голосе.
Наши взгляды встретились. Время застыло.
Я все еще ненавидел ее.
Все еще хотел, чтобы она ушла.
Но впервые с момента ее появления я задумался о том, что она, возможно, не так бесполезна, как я подозревал. Это все из-за изгиба между шеей и плечом. Мне хотелось укусить ее, выпустить кровь и написать слова следующей песни этими чернилами. Самое странное во всем этом было то, что я думал о таком не под кайфом.
– Ты прогнала мою музу. – Мой голос звучал низко, лениво и слегка раздраженно. Даже для меня.
– И? – Она даже не повернулась.
– Теперь ты должна мне. Хорошо, что ты в моей власти.
– В твоей власти? – повторила она, усомнившись. – Я не твоя рабыня, Уинслоу.
– А вот и нет. Ты моя на три месяца. У меня подписанный контракт в доказательство, и сейчас я возьму твои мысли и запишу их в свой блокнот, потому что у меня внутри, в отличие от тебя, пусто.
Было странно произносить правду вслух. Правду шепчут, а не выкрикивают, но мне было плевать на ее мнение. Я встал и схватил свою кожанку.
– Встретимся у твоего номера в отеле в полночь, – сказал я.
Она открыла рот. Но я не стал слушать.
Мне нужно вернуть музу и написать альбом.
Каждый сингл которого окажется на вершине Billboard и сделает его моим.
Вернет мне титул короля альтернативной музыки, забрав его у этого придурка Уилла Бушелла.
И все, что было моим. Всегда принадлежало мне. Фэллон.
Даже если мне придется жульничать или шагать по головам, чтобы получить желаемое.
Ноги выпрямлены и скрещены в лодыжках, Таня в руке, пальцы перебирают лады, когда я пытаюсь сочинить мелодию. Спиной я оперся на дверь, глядя прямо на вход в комнату Новенькой. Наши номера располагались напротив друг друга. Дженна попросила Хадсона, моего личного ассистента, удостовериться, что во всех наших отелях Новенькая всегда будет не далее чем в десяти шагах, а может, и ближе.
В пять минут первого она открыла дверь и вышла.
На ней были красные шорты в клетку и серая толстовка с названием колледжа, который она не могла себе позволить. Я подбородком показал ей сесть, и она подчинилась. Ее лицо, чистое от макияжа и масок, восхищало. Облокотившись спиной о дверь, она сползла вниз на пол и прижала колени к подбородку, глядя на меня. Я не мог решить, есть ли у нее характер или его, наоборот, слишком много. Я собирался это выяснить.