Юноша попытался отодвинуться, но слишком поздно: от вареных овощей исходила настолько сильная вонь, что он начал терять сознание. Берта тем временем помешивала варево половником, хотя суп выглядел железобетонным. Запах капусты – последнее, что уловил юноша, прежде чем упасть в обморок.
Вскоре он очнулся на диване в гостиной. Юноша плохо понимал, где находится. На коленях у него лежало одеяло в оранжевых и розовых катышках. Он нехотя согласился принять от бабушки стакан горячего молока и с неловкой улыбкой отказался от галет, которыми она его угощала.
Казалось, этот день будет длиться вечно. Очередной пыткой стал ужин. Бабушка почти не разговаривала. Телевизор не работал с тех пор, как много лет назад в антенну на крыше ударила молния. Эрик страстно желал, чтоб поскорей настал момент, когда можно будет лечь спать. Залезая в постель, он с тоской вспомнил свое пуховое одеяло и эргономичную подушку, привезенную дядей из поездки в Швецию. Одна только мысль облегчала его страдания: «До возвращения в Бремен осталось на день меньше». И он ухватился за нее, подавив тяжелый вздох.
В ту ночь лунный свет проникал в комнату через балконные окна, рисуя на стенах тревожные тени. Одной из самых жутких была тень от огромного чучела филина. Эрику казалось, что птица вот-вот набросится на него и без сожаления выклюет ему печень. Он натянул одеяло по самую шею. Потом поразмыслил – и накрылся им до подбородка.
Лежа в кровати, он слышал, как ветер шумит на тротуарах и среди ветвей деревьев, бьет в оконные стекла и сквозит в дверных щелях. В то же самое время пол в коридоре трещал под шагами Берты Фоглер и по всему дому неторопливо грызли дерево жуки-древоточцы.