Были и другие, пророчившие возвращение Безымянного. За последние два года такие певцы рока стекались в Инис из Искалина и, сколько успевали, проповедовали в городах. Таких по приказу герцогини Справедливости сжигали.
– Жестокая смерть, – сказала Эда.
– Они хотели бы видеть в огне весь Инис. Хотели бы, чтобы мы раскрыли объятия Безымянному, приняли его как бога. Дама Игрейн говорит, что мы должны поступать с нашими врагами так, как они хотели бы поступить с нами.
– И Святой тоже так говорит, королева? – сдержанно спросила Эда. – Я не так хорошо наставлена в Шести Добродетелях, как вы.
– Рыцарь Доблести велит защищать нашу веру.
– И все же вы приняли дар от Обрехта, князя Ментендонского, который торгует с Востоком. Он даже вручил вам восточные жемчужины, – заметила Эда. – Кое-кто мог бы сказать, что он поддерживает ересь своими деньгами.
Ей бы следовало прикусить язык. Сабран наградила собеседницу ледяным взглядом.
– Я не принадлежу к святителям, и не мое дело объяснять тебе тонкости Шести Добродетелей, – сказала она. – Если ты желаешь обсудить эти сложности, госпожа Дариан, советую поискать собеседников в другом месте. Например, в моей Невидимой башне, с прочими, кто сомневается в моем праве судить – исходящем, напомню, от самого Святого. – Сабран отвернулась от нее. – Доброго утра.
Она ушла в сопровождении своих рыцарей-телохранителей, оставив Эду одну под деревьями.
Когда королева скрылась из виду, Эда прошла через лужайку к фонтану и села на краю, проклиная себя. От жары она утратила рассудок.
Плеснув воды себе в лицо, Эда напилась из ладоней под взглядом статуи Карнелиан Первой, Цветка Аскалона и четвертой королевы рода Беретнет. Правящей династии Иниса скоро должно было исполниться тысяча шесть лет.
Эда закрыла глаза, позволив струйкам воды стекать по шее. Она восемь лет провела при дворе Сабран Девятой. И за все это время ни словом не позволила себе уколоть ее. А теперь стала подобна ехидне, не способной удержать язык свой за зубами. Что-то подмывало ее нарочно задевать инисскую королеву.
Это «что-то» надо было вырубить с корнем, не то при этом дворе ее проглотят и не заметят.
Все ее дела в тот день проходили как в тумане. В теплую погоду еще труднее было исполнять поручения. Даже Линора притихла, ее золотые волосы увлажнил пот, а Розлайн Венц целый день все яростнее обмахивалась веером.