Создал сокровище времён – «Панаретон»:
В нём вышней «Троицы венец», «Свет Благодати» —
Блаженный Августин его «возвёл в Канон
[9]»!
Анана сын – Иисус был из простого рода —
На праздник Кущей
[10] в град божественный
[11] пришёл;
Услышал «Глас» против еврейского народа!..
Оповестил, увы, – поруган, смерть нашёл!
И сам Христос с Новозаветною любовью
В пылу отвергнут был, осу́жден и… распят…
За грехи мира расплатился Божьей кровью!
Просил покаяться, но «овцы не хотят»!..
А далее – баталии за веру, вакханалии —
Замешаны на крови народов и эпох!
Христу, увы, не вняли – терпимее не стали —
Всем миром правит золото! У каждого свой бог!
Как-то путешествовал, Auschwiz
[12] видал,
Горькую историю гид мне рассказал:
Встреча бывших узников в лагере была —
Драма «Иисуса» вдруг из их уст всплыла…
Иисус в том крае родился и жил,
До нацистов пастве искренне служил.
А когда фашисты стали люд губить,
Думал Божьим словом совесть пробудить!
Но душевный отклик пастырь не нашёл —
В клетку к пастве брошен – в вечность отошёл!
С болью в сердце слушал – чуть не зарыдал,
Будто весь тот ужас сам переживал!
Очень утомился – в Божий храм пошёл —
Господу молился; вроде в транс вошел…
Ужаснулся – Auschwiz горестных времён!
«Я парю над лагерем» как живой фантом!
Будто… в явь проникнул, в шоке, чуть дыша,
В трепете и гневе вся моя душа!
Вокруг кучи тлена: кости и тела,
И визжит над бездной «адская пила»!
Смрад стоит над лагерем, трубы все дымят —
«Братьев» жарят нелюди в печах, как цыплят!
Вездесущий бизнес процветает там:
«Добывают» злато – не хватает ям!
Газовые камеры сутками шипят —
«Черти высшей расы… сотворяют ад»!..
За версту от лагеря городок в цвету:
Воспевать бы в радости жизнь и красоту;
Вечерами грустно соловей поёт —
Неспроста, наверно, ведь война идёт…
Увидал священника – бургомистра ждёт,
Вразумляет «Ариев» – в мир любви зовёт!
Тут же арестован, отдан под надзор —
До утра посажен в «келью» под запор.
…Иисуса в лагерь поутру вели —
Сущие вандалы, что ни говори!
Гневно издевались над святым отцом —
Он дрожал всем телом, постарел лицом…
Тот, что понаглее, звался «лютый Джон» —
Вырос на Бродвее, внешне – Аполлон…
Очень уж ругался – крайне раздражён,
Был он непомерно сам в себя влюблён!
Тучного фашиста звали «грязный Смит» —
Пьян был как сапожник и давно не брит…
Тяжело ворочал пошлым языком,
Всё толкал страдальца в спину кулаком!