− Что меня ждет, скажи.
− Все будет хорошо.
− И это все, что ты можешь мне сказать? – рассердилась я. – Я хочу знать больше. Говори, Дарьян!
Но Бог Дарьяндеса умолк. И сколько я не звала его, он больше не откликнулся. Все же я чувствовала, что он рядом. Это ощущение вселило в меня уверенность и укрепило дух. Я твердо решила, чтобы там не выпало на мою долю, я переживу. Я слишком горда, чтобы сдаться. Антич еще пожалеет, что связалась со мной!
Время шло. У меня не было часов, чтобы определить его. Чувство полета в моей каюте практически не ощущалось, так что вскоре я стала казаться себе всеми забытой и заброшенной.
− Она, что решила, меня заморозить? – ворчала я, кутаясь в простыню. Одеяла в каюте не было. – И то, правда, лучше умереть от простуды, чем от радости лицезреть Антич!
Все же за мной пришли. Два дюжих молодца в спецформе слуг. Я не стала дожидаться, когда меня стащат с кровати и поволокут в неизвестном направлении. Я бодро вскочила, радостно воскликнув:
− Ну, наконец−то! Как я рада вас видеть! – и пока они недоуменно переглядывались, направилась к выходу. – Скорее, что встали? Не заставляйте Антич ждать, она будет недовольна.
Один из них хотел попридержать меня и положил свою ручищу на плечо, но я возмутилась:
− Тише, тише, братец, − и чуть−чуть приподняла рукав платья, выставив на обозрение синие полосы, оставленные Ценетером, − ты же не хочешь оставить здесь отпечатки своих рук? У меня очень нежная кожа.
Слуга смутился и убрал руку. В их понимании мое поведение не соответствовало тому положению, в котором я оказалась. Они даже забыли, как надо со мной обращаться.
Мы вышли в коридор. И в нем было также прохладно, как и в каюте.
− У вас, проблемы с отоплением?
Слуги промолчали.
− А может вы и говорить не можете? – приставала я.
− Нам нельзя общаться с пленниками, − сказал один из них.
− Даже так. Но на меня этот запрет не распространяется. Я пленник особый и очень дорогой, и, если, пока мы идем по коридору, со мной что−нибудь случится, она будет в ярости. А случится со мной, может все, что угодно, − я замедлила шаг. − А виноваты во всем будете вы, − сказав это, я остановилась, поочередно посмотрев на слуг. Те хотели было проявить грубость, но передумали. Я, усмехнувшись, поднесла ко рту мизинец и играючи постучала по нижним зубам.