– Я не позволю никому загубить это дело. А выгибоны некоторых командиров очень легко пресекаются.
– Каким образом? – поинтересовался Булавин.
– У меня есть полномочия, потребовать любого из вас отстранить от операции, как не отвечающего по своим морально-деловым качествам требованиям, необходимым для выполнения задания.
– И какие это качества?
– Непрофессионализм, неадекватное поведение и неустойчивое психическое состояние.
– Мне кажется, таких среди нас нет, – улыбнулся Булавин.
– Время покажет, – холодно произнесла Беленко. Когда лифт дошел до первого этажа, она приказала мужчинам, – выносите реактивы, – первая вышла из лифта. Булавин и Крутихин поставили канистры с реактивами у входа на склад.
– Это что, моноэтоламин? – Спросил Булавин химика.
– Да, моноэтоламин с водой. А вы откуда знаете? – она вскинула удивленный взгляд на мужчину?
– Я химик по образованию.
– У-у, прекрасно! – Беленко внимательно посмотрела на Булавина, затем оглянулась по сторонам.
– Странно, – удивленно произнесла она, – мы что, вчера забыли выключить здесь свет?
– Вы последние вчера отсюда выходили. Может, забыли выключить?
– Да нет. Я хорошо помню, что я выключала.
– Может кто-то из наших сюда приходил еще, – предположил Крутихин.
– Зачем? Ладно, сейчас некогда строить версии, идем работать.
Все зашли в небольшую большую комнату-раздевалку, по стенам которой стояли обычные лавочки, а у стены, смежной с дегазационной камерой, лавочки были с рундуками, как в железнодорожном вагоне.
– Значит так, товарищи офицеры, раздеваемся до нижнего белья, кладем свое белье на лавочки справа. А спецодежда, химзащита и противогазы лежат под этими лавочками, – она указала на железнодорожные скамьи, – берем их и одеваемся. Ульрих Романович, только сначала помогите мне повесить веревку посреди комнаты.
– Зачем? – удивился Булавин.
– Разделим комнату по гендерному признаку. На веревке я закреплю простынь. – Понял.
Когда посреди комнаты на высоте человеческого роста натянули веревку, а на ней прищепками закрепили простынь, Беленко велела мужчинам раздеваться. Офицеры быстро разделись до трусов, повернулись в сторону женской половины. Сквозь простынь увидели силуэт женской фигуры.
– А что, очень даже ничего…, – жарко прошептал Крутихин в ухо Булавину.
– Что, губу раскатило, капитан?