Графиня д’Андуэн неодобрительно глянула на нас, чуть дольше задержавшись взглядом на мне. Осуждает за скоропалительную связь с Энрике, подумала я.
Граф Ланкастер испепелял меня взглядом с другого конца стола – шутка ли, оказаться за одним столом со своим вассалом, да еще где – на королевском совете!
Король с королевой-матерью явились последними. Король широким шагом прошел к королевскому креслу, королева села рядом. Канцлер объявил совету, что королева-мать явилась как выразительница интересов своей внучки Юлии, императрицы Чернопантерской и принцессы Монтекристовской, поскольку мать новорожденной, супруга его величества, скончалась родами.
Наступило молчание, судя по лицам членов совета, вызванное неожиданностью. Потом канцлер Монтиньяк от имени совета выразил его величеству глубокие сожаления о его супруге. Заговорили о грядущем погребении императрицы и крещении принцессы. Погребение усопшей надлежало осуществить на ее родине, и король заявил, что, ввиду того, что он отбудет со свитой на Черную Пантеру, он назначает в свое отсутствие соправителей – свою мать и принца Вердера. После этого он внимательно оглядел членов совета. Все согласились с его решением.
Далее обсуждали нелады с родичами покойной императрицы, я понимала с трудом, путаясь в иноземных фамилиях. Большая часть их, как я поняла, не хотела покоряться королю, члены совета предлагали различные способы подчинить, от подкупа до войны. Король слушал внимательно, потом сказал, что женится на ближайшей родственнице своей первой жены, дочери главы одного из враждебных кланов. Долго и бурно обсуждали все за и против его женитьбы. Наконец, совет закончился.
Я на протяжении всего времени совета молчала. Зачем лезть в дела, в которых ничего не понимаешь? Король никак не показал, что заметил меня, ни разу не взглянул, и я подумала, что дон Диего был прав.
***
Несколько дней спустя в мой дом постучали ночью. Это был О’Флаери под руку с мертвецки пьяным королем. Вдвоем мы оттащили короля в постель, он нес какую-то околесицу, называл меня разными женскими именами, кому-то грозил, хохотал, запустил в слугу сапогом.
Наутро король был в ужасном состоянии. Хорошо, со мной была Фиона, мы отпоили его отварами, ему полегчало. На прощание он испытывающее посмотрел на меня, поцеловал в губы и ушел.