– Пошли, сынок! Врач тебя ждет, хочет поговорить по душам. У дверей ординаторской сует в ладонь листок бумаги. – Это мой номер. Ежели передумаешь, так звякни!
– Спасибо, баб Маша. – Прячу листок в нагрудный карман футболки. Нянечка распахивает двери. Легонько толкает в спину.
– С Богом, милок! С Богом! Тихонько, не скрипнув, закрывает за спиной дверь. Я делаю пару шагов. Неуклюже задеваю правой ногой стул. Осторожно, чтобы не упасть, усаживаюсь. В комнате, наверное, уютно. Вокруг витают привычные запахи бразильского кофе, сигарет, шоколада и дорогого коньяка. Но в душе неспокойно. Неизвестность навалилась тяжелым грузом на плечи.
– Ну что, летун, куда будем выписывать? – Как из другой галактики, доносится немного скрипучий голос врача.
– Мне идти некуда. Наверное, выписывайте на улицу. Пойду жить на железнодорожный вокзал. Или в пустой подвал. Сейчас этого добра хватает.
– Ну, батенька, не торопитесь с вокзалом. Туда всегда успеете. – Хирург устало потирает пальцами виски. Слышу чирканье спички. Запах дешевых папирос. – Ну что ж, голубчик, не все так печально! Значит, сегодня еще отобедаете в нашем отделении. А после вас отвезут в дом престарелых.
Значит, дом престарелых. На первое время и на том спасибо. А что дальше будет, это не тюрьма, уйти смогу в любой момент. Зрения не стало, но природа не терпит пустоты. Как говорится, свято место пусто не бывает. В последнее время не только нюх, но и слух обострился. Стал не хуже, чем у гончей. Я слышу, как по коридору цокают женские каблуки. Очень знакомый ритм походки. Никак не могу припомнить, где слышал это цоканье. Наверное, это было в светлой части жизни. Чуткие уши улавливают, как врач щелкает ручкой. Шуршит бумагами. Но тут скрипит, поет дверь кабинета. Я втягиваю воздух через нос. О, этот слишком знакомый, сладкий аромат чайной розы! А потом женский голос…. Взволнованный голос, такой до боли знакомый.
– Максим! – Я встрепенулся, как отличная гончая, учуявшая добычу. Поворачиваю голову в направлении голоса, совсем позабыв, что вместо глаз пустые глазницы. Слышу едва сдавленный стон. – О, Боже, как это ужасно! Резкий скрип стула. Вряд ли мог увидеть, как молодая женщина опустила голову, чтобы скрыть слезы, катившиеся по щекам. – Доктор, мне на днях звонили по поводу Александрова.