Шамиль любил красивых женщин и хорошую выпивку, но всего этого ему хватало и в той, предыдущей жизни. К излишествам типа роскошных дворцов и сделанных на заказ яхт он был равнодушен, как и к деньгам, на которые можно построить дворец и купить яхту. Но теперь все перевернулось с ног на голову. Раньше если у тебя был авторитет, то появлялись и деньги, а сейчас наоборот. Имея деньги, ты гарантируешь себе авторитет, даже если по жизни являешься полным ничтожеством. Вот и приходилось заниматься серьезными финансовыми проектами, зарабатывать капитал. Некоторым законникам это даже понравилось, вошли во вкус. Они корчили из себя солидных бизнесменов, обзавелись всеми атрибутами деловых людей. Шамилю это претило, он терпеть не мог зарабатывать деньги. Но – вот парадокс – авторитет обожал различные хитроумные комбинации, позволяющие элегантно кидать лохов, до самого дна опустошать их карманы. По оригинальности замысла, точности расчета, неожиданным ходам эти комбинации были сродни самым выдающимся бизнес-проектам, только наносили ущерб конкретным людям или государству и поэтому находились вне закона.
Шамиль тронул рукой пакет, стоявший рядом с ним. В пакете лежал подарок для любимой и единственной дочери. К ней сейчас ехал авторитет.
Возможно, у Шамиля были еще дети. Не исключено даже, что несколько. В годы его молодости хорошие средства предохранения были жутким дефицитом. Отечественные презервативы с некоторым приближением можно было назвать испанскими сапогами для пятой конечности. А Шамиль любил женщин и многих успел осчастливить. Большинство этих женщин знали, с кем имеют дело, и предпочитали сами решать возникающие проблемы. Причем не всегда благоразумно, в связи с чем однажды получилось, как в кино. Впрочем, скорее всего из-за кино эта история и закрутилась. К Шамилю года три тому назад одна за одной обратились две женщины. Обе утверждали, что являются матерями его единственного сына, готовы подтвердить это фактами и генетической экспертизой. Однако не потребовались даже факты. Шамиль взглянул на кандидатов в наследники и понял, что категорически отказывается называться отцом этих совершенно чужих ему юношей. Хватит с него дочери. Только к ней авторитет испытывал совершенно нетипичные для него чувства: нежность, привязанность, любовь.