Сигрун закончила отирать рану пленницы смоченным в отваре лоскутом, наложила сверху повязку и, разгладив её рукой, сказала:
– А теперь тебе нужно спать.
– Сколько я буду здесь?
– Пока твой хозяин за тобой не придёт.
***
Северяне разбирались в науке трав и отваров и умели врачевать. Болезнь они, конечно, считали наказанием богов, но и с ранами справлялись хорошо.
В доме, куда направился Льеф, было семеро тяжелораненых. Сигрун перевязывала их. На земляном полу горел огонь, и травница грела на нём воду для промывки ран. Льеф сел у дверей и стал ждать. Люди, которые ухаживали за ранеными, входили и выходили.
Наконец, девушка заметила викинга.
– А… вот и ты пришёл.
– Ждала? – спросил Льеф.
– А то, – она кивнула в сторону стоявшей у окна лежанки. – Расскажи Руну, как я хорошо тебе помогла.
– Обязательно, – Льеф поднялся и пересел на топчан, на который указала Сигрун.
Чужачка лежала, закрыв глаза. Её длинные волосы разметались по покрывалу, напоминая лучи светила, что пылало в полуденном небе.
– Её зовут Кена, – шепнула Сигрун, заметив, какой нежностью наполнился взгляд воина. – И она в самом деле тебя околдовала.
– Ну и что? – бросил Льеф, не глядя на лекарку.
– Ничего, – Сигрун повела плечом и вернулась к делам.
А Льеф всё сидел и смотрел, пытаясь понять, в чём же тайная магия лица раненой южанки, и зачем он притащил сюда, на север, эту рабыню.
***
Кена открыла глаза – ясные и голубые, как у самых красивых из северян. В зрачках её таился страх – как будто она Льефа узнала.
Чужачка попыталась немного отползти назад, но Льеф перехватил её запястье и удержал.
– Я – твой господин. Я взял тебя по праву победителя, и ты не должна меня чураться. Твоя жизнь в моих руках.
Кена сглотнула.
«Всё-таки это правда», – с отчаяньем подумала она, и слёзы навернулись на глаза. Никогда больше ей не увидеть зелёные просторы Элриа, никогда не услышать песен своего народа. И здесь, в чужой земле, она больше не была дочерью вождя, а стала всего лишь рабыней.
Льеф смотрел на девушку в недоумении. Он никогда не видел, чтобы плакали те, кому больше десяти лет.
Однако суровый и часто без меры жестокий в бою, Льеф никогда не посмеялся бы над незнакомой девушкой. За насмешку же над собой тотчас вызывал на бой.
– Перестань. Ты сама выбрала свою судьбу.
Чужачка отвернулась к окну.