– Я это понял, но слишком поздно. Ты же не собиралась никуда уходить, что случилось? Тебя позвал твой друг, и ты не смогла отказать?
– Он вовсе мне не друг, – раздражённо ответила я.
– Это меня не касается, – ответил он. – Хорошо, что ты хотя бы применила Дар, иначе сейчас ты бы уже потеряла его. И хорошо, что я на мотоцикле, он даёт определённую мобильность.
– Что я сделала? – мне почудилось, что я ослышалась.
– Ты использовала Дар, хотя, полагаю, сама этого не понимала. И я смог тебя услышать.
– Я ничего такого не делала, – я насторожённо смотрела на него, начиная думать, что, похоже, он не в себе, и я напрасно пошла с ним.
– Делала, – он потёр глаза. – Ты говорила с Богом, просила помощи. Видимо, ты была напугана – в таком состоянии можно пробудить Дар силой воли.
– По-моему, я схожу с ума, – тихо произнесла я, и тут к нам подошла официантка с подносом.
– Доброй ночи, – сказала она, ставя на стол большой глиняный чайник, две чашки с блюдцами и пузатую сахарницу. – Готовы сделать заказ?
– Да, – кивнул Алекс, – фирменное блюдо от шефа и салат «Святая земля». – Он отложил меню.
– А вам? – официантка повернулась ко мне.
Я не заглядывала в меню, потому сказала:
– Мне то же самое, и можете подсказать, где тут туалет?
– Конечно, – официантка указала на нишу в одной из стен, занавешенную красной портьерой, – это там.
В дамской комнате, в большом зеркале в тяжёлой кованой раме, я смогла разглядеть себя. Вид был плачевный. Тушь растеклась, высокий хвост растрепался, и вся причёска выглядела крайне неряшливо. Помада полностью стёрлась, но губы на моем бледном лице выглядели как-то нездорово и слишком уж красными. Из-под платья выбилась кружевная лямка бюстгальтера. Я, насколько смогла, привела себя в порядок и, глубоко вздохнув, вернулась в зал.
Истерика накрыла меня почти сразу, как я села напротив Алекса. Я не знаю, что случилось – кажется, это было запоздалой реакцией на произошедшее. Что-то словно надломилось во мне и вырвалось наружу. Меня затрясло, по лицу градом потекли слёзы, и я что было сил вцепилась в толстую столешницу, пытаясь взять себя в руки. Дышать стало тяжело, сердце сжалось от боли и стыда. Я боялась смотреть на Алекса и беззвучно рыдала, закусывая губы.
– Я могу помочь успокоиться, – сказал Алекс вполголоса.