Это происходило снова. Лея проснулась с опаленным страстью телом и искусанными до боли губами. Сегодня видение было особенно ярким, вероятно от того, что они с Алексом так близко друг к другу.
За окном едва начал заниматься рассвет, но ложиться Лея больше не стала. Наоборот, надеясь, что все еще спят, собиралась прокрасться в умывальню: освежиться и сходить по нужде. Выскользнув за дверь, осмотрелась – никого и тихо – и прошмыгнула в комнату, на которую указала Кара. В этот раз Лее не пришлось сражаться с замком – всё тоже медное колесико с тихим щелчком отрезало от остального дома, а узкое, странно приоткрытое окошко скудно освещало комнату – масляных лампад и огнива Лея не видела. Все складывалось неплохо, но отсутствие привычного отхожего места или керамической чаши заставило прикусить губу от досады, а ноги сжаться. Лея подошла к ванной, совершенно не похожей на ее мраморный бассейн, усыпанный цветами лотоса, собираясь совершить немыслимое, но заметила на другой стороне стены ванночку для омовения плоти после справления нужды. Только откинув крышку, она поняла, что это что-то иное, но терпеть уже не было сил. Потом путем упорного труда и всей заложенной в нее святой Инэ смекалки, Лея нашла рычаг и избавилась от следов своего пребывания. Дальше было проще и интересней: она понюхала все имеющиеся баночки и пузырьки. Нашла ароматное лавандовое мыло и белую, пахнущую мятой, вязкую пасту. Когда Лея закончила туалет, ее волосы снова сверкали – она провела по ним щеткой ровно тысячу раз, как делала Айме. А платье больше не было в заломах – она разгладила его влажными ладонями.
Вниз Лея спускалась с осторожностью, ступая легко, словно идет по мягкому песку, совершенно не слышно. Дом, казалось, всё еще спал, но стоило ей свернуть с галереи, как она увидела, что о ней не забыли и… стерегут. Чен, тот самый, что больно любопытствовал про мироустройство Инэры, сидел на последней ступеньке и был чем-то поглощен: быстро двигал пальцами, а на голову был надет странный предмет, полностью скрывавший уши. Лее осталось каких-то три ступеньки, чтобы оказаться рядом, но Чен, словно почувствовав чужое присутствие, быстро вскинул голову.
– О, подружка проснулась! – Он всем давал прозвища: Микка – Гризли, такой же лохматый и здоровый; Колючка Кара – за вечные остроты; Близнецы – они и есть близнецы; Алекса он называл кэпом и никак иначе, только Люк, будучи намного старше и серьезней, избежал этой участи, а вот Лея нет, став подружкой кэпа. – Ранняя ты пташка, я б еще поспал. – Он подавил зевок, стащил с головы наушники и, поставив на паузу приставку, встал. – Пойдем, позавтракаем.