Он насупился и тупо повторил с той же интонацией, делая невозможно огромное Ю, потом извлек из портфеля микрокалькулятор, пошлепал по кнопкам и выразительно показал табло, где пылали огненные цифры – 112.
Они добрели до белого столбика, где обычно прощались, если Лешка не напрашивался на чашку чая, он помялся и еще более твердо сделал 113-е официальное уведомление. Анжела взяла Лешку за пуговицу и повернула ее, как бы выключая что-то.
– Слушай, – сказала она, – меня, наверно, скоро здесь не будет.
– Я поеду с тобой, – спокойно ответил он.
– Нет, милорд. Я уеду очень далеко. Одна.
– Куда?
– Не знаю, но меня, кажется, вызывают… – она вдруг рассмеялась, глянув сквозь ветки на небо, как бы проверяя, не собирается ли дождь. Кедровая лапка махнула светлозеленой шишкой.
– Впрочем, глупости, Лешка. Целуй.
Она плавно потянула здоровую руку и Лешка чмокнул ее в одну из синих жилок, щелкнув каблуками сандалий.
– Что у тебя с рукой? – спросил он, оглянувшись после нескольких прощальных шагов.
– Звезда упала на ладонь, – честно призналась Анжела и поправила бинт.
– А знаешь, куда тебя надо послать?
– Конечно.
– Ну и оставайся там, поняла?
Анжела повернулась и полезла садом наверх, сделав толстенькую обиженную спину. Лешка не окликнул ее.
Вечером произошла отвратительная сцена с жильцом (Безумно люблю тебя!) через день – очередная ссора с матерью (Вон из Массандры!) той же ночью – жуткая оргия: был гитарист, тускло пел романсы, потом мать кричала на весь дом с ним в постели, Анжела затыкала уши, а наутро она увидела, что мать изменила свое отношение и к ней, и к жильцу, как бы перемножив обоих. Анжелу она весело и страстно приветствовала, а жильца, немного погодя с поклоном сошедшего вниз, проигнорировала утробным бурчанием. Анжела задумалась, но коротко…
Весь следующий день ее как бы не существовало, вечером кто-то долго скребся в дверь, наутро было воскресенье, она сбежала к киоску, купила газету, просмотрела, запоздало сообразив, что не знает фамилии жильца-журналиста. Все ей показалось совершенно серым: рекламы кинотеатров, Пьер Ришар, проблемы сезона, метеостанция Ай-Петри, заметка сотрудника Симеизской обсерватории («Поиски продолжаются») наконец что-то очень веселое, но легко забывшееся, вроде сказки, подписано именем Сверчок. Анжела решила, что это и есть очерк Бориса Николаевича.