– Только буковка подвела, – усмехнулся Тарик.
– И невинная привычка врать в ответ на вопрос «как тебя зовут?», – вазир снова расплылся в улыбке кота над миской с молоком. – Я ваш должник, мой сумеречный друг. Если бы не ваша подозрительность… У вас потрясающее чутье на ложь.
– Это не чутье, – дернул плечом Тарик.
– Где они? – процедил Аммар. – Где эти девки?
– Уже в подвалах замка, – закивал ибн Худайр. – Обе красавицы и вся их прислуга: шесть невольниц и три невольника. В городской цитадели очень глубокие, надежные подземелья. И прекрасные комнаты для допросов, в которых джунгары, как это ни странно, не тронули ни одного инструмента. Видимо, кочевники предпочитают другие способы развязывать язык.
Тут Аммар понял: все девять дней, с момента появления этих женщин в лагере, он ходил по краю гибели. Войди халиф сперва не к Камар-певице, а к ханаттянке, будь наместник Саракусты менее расторопен, а голубь – хуже обучен, нынешняя ночь могла бы стать для него последней. Впрочем, прошлая тоже – если бы он занимался не «Уложением», а рабыней.
После недели допросов Аммар решил, что не притронется к женщинам по крайней мере год – настолько ему надоел вид обнаженного женского тела.
Невольницы из числа прислуги действительно ничего не знали – их купили в Саракусте перед самым отходом каравана. Тарик, вызванный ради своих способностей отличать правду ото лжи, послушал их слезные крики на дыбе и подтвердил, что рабыни не лгут. Затем самийа несказанно удивил всех, предложив отпустить девушек. Самой младшей из них не было и девяти, это правда, но ибн Худайр справедливо заметил, что шпионки должны исчезнуть без следа, – это должно было сбить с толку тех, кто их послал. А Тарик уперся и твердил, что шпионки пусть исчезают, а девочки, мол, здесь ни при чем. И если так хочется, чтобы они исчезли, то почему бы не позвать казенную сваху и не устроить их продажу в харимы – зачем, мол, проливать невинную кровь. Аммар в конце концов не выдержал и поинтересовался, чем эти девчонки отличаются от тех, что самийа приказал расстрелять в степи. Тарик пришел в дикую ярость и закричал, что там были твари, а здесь люди, к тому же безвинные. Аммар плюнул и приказал удавить несчастных тетивой и похоронить на кладбище среди правоверных. После этого нерегиль надулся, как мышь на крупу, и несколько дней с халифом не разговаривал.