– То есть это был не просто караван, – тихо сказал Тарик. – Это было посольство.
– Да, – кивнул ибн Худайр. – Оно везло грамоту от хана джунгар, написанную ханьскими письменами. В ней дикарь обращался к халифу – в неподобающем тоне и в неподобающих выражениях.
– Что там было написано? – холодно осведомился Тарик.
– Что он считает меня своим дорогим сыном, – мрачно ответил Аммар. – И ожидает сыновней покорности и присяги. Но хочет жить со мной в мире и поддерживать выгодную торговлю – после принесения присяги, естественно. Мне предлагалось прибыть в его ставку, пройти между двух огней и поклониться великому Тенгри.
– Очень великодушно, – усмехнулся нерегиль. И тут же посерьезнел: – Что вы сделали с послом и караваном?
Ибн Худайр вздохнул:
– Посла и часть купцов препроводили в Мерв. Там они предстали перед наместником, ныне покойным Инальчиком Кадыр-ханом. Слова посла привели его в возмущение, и он приказал повесить дикаря на стенах города, купцов стегать плетьми, возить по городским улицам извалянными в дегте и перьях, а потом тоже повесить. Караван разграбили. С оставшимися в Беникассиме купцами поступили так же.
– Хорошо, что он покойный, этот ваш наместник, – процедил Тарик. – За такое мудрое решение его следовало бы самого повесить на стенах города.
– Остынь, самийа, – мрачно осадил нерегиля Аммар. – Ты мало людей вздернул на сук? Выпей стакан крови, если тебе так неймется.
– На совести этого Инальчик-хана – семьдесят тысяч жизней, – тихим страшным голосом ответил Тарик. – Убийство посла и купцов открыло армии джунгар путь в долину Мерва через Мухсин. Силат сказали, что кочевникам пропели дорогу на крови.
– Что это значит? – рявкнул Аммар.
– Что мне нужно срочно послать голубя в Фейсалу, – побледнел ибн Худайр. – Пока там не произошло то же самое, что в Мерве.
Когда отряд ханаттани влетел на большую площадь у Ибрагимовых ворот, стало понятно, что и голуби, и гонцы опоздали.
На каменном помосте в центре площади стояла высокая виселица. В петлях под прочной карагачовой перекладиной висело пятеро человек. Четверо в длинных халатах стеганого шелка, с выбритыми лбами и черными косичками – ханьцы. Пятый был одет в кафтан из грубой ткани, отороченной мехом, и кожаные штаны – посол Эсен-хана. По тому, как высоко болтались его босые ноги, становилось понятно, что ростом джунгар был гораздо ниже, чем купцы. Ступни и щиколотки кочевника почернели от огня и до сих пор сочились кровью – его пытали перед смертью.