– Псы! – заорал Пригоршня, открывая огонь.
Низкое рычание раздалось со всех сторон. Собаки кинулись из влажной темноты вагона, еще две крупные особи вылезли из-под того же брезента. Федор тоже начал стрельбу.
Я как мог отбивался от крупной псины, которая все пыталась добраться до моего горла. Пока она ломала зубы о ствол, извернулся и пинком отправил ее в полет. Врезавшись хребтом в брезентовый горб, мутант свалился на платформу, громко скуля. Видимо, под брезентом скрывалось что-то очень твердое. Пока пес вставал, рыча, топорща железную шерсть на загривке, которую никакой нож не брал, я разрядил ему в пасть весь магазин. Мутант захлебнулся лаем и сдох.
Я быстро повернулся, вскидывая автомат, чтобы помочь остальным, но стычка окончилась так же неожиданно, как и началась. Перед Пригоршней валялись двое псов с вывалившимися языками и остекленевшими глазами, у обоих прострелены черепа. Федор с Шнобелем оттаскивали труп мутанта с рюкзака с артефактами, куда он свалился, подстреленный, с платформы.
– Откуда здесь эти твари? – недоумевал Пригоршня, выщелкивая пустой магазин и вставляя новый. – Никогда их тут не было! Да и как вообще сюда пробрались, неужто наш лаз разрыли? В городе их бы давно изрешетили, а, Химик?
– Ладно, идем, потом обсудим. – Я выпутался из лямок рюкзака, встал и только тогда снова надел его. Встать с туго набитым рюкзаком было бы затруднительно. Мне не хотелось, чтобы Никита по простоте душевной начал обсуждать другую странность этих мутантов, которая больше напугала меня, чем появление собак там, где их испокон веков не водилось. Если, конечно, он вообще обратил внимание… Я спрыгнул с платформы, помог Шнобелю вдеться в его хранилище артов и быстро повел свой отряд через пути, пресекая дальнейшее обсуждение.
Больше поездов тут не было. Перешагивая через рельсы, мы быстро добрались до воняющего мазутом депо. В огромном здании было пусто, на полу валялся брошенный инструмент. Мы вышли через пролом в противоположной стене и уткнулись в бетонный забор. Серые плиты крошились от времени, поверхность покрывали облупившиеся граффити. Кое-где можно было разобрать «Цой жив» и «Давай, мутант, до свидания», но большинство надписей не читалось. Мы долго брели вдоль бетонного забора. Давно рассвело. Солнце карабкалось к зениту, иногда прячась за облаками, но воздух оставался свежим, от дыхания ломило зубы.