Побродив по площадке и не найдя ничего похожего на искомый проход, решили вернуться.
Пути назад не было. Мы заблудились.
Или же сама Помойка издевалась над нами…
Мы остановились. Было тихо-тихо, солнце уже коснулось горизонта.
– Что будем делать? – медленно спросил Шнобель. Он пошевелил своим огромным носом, словно принюхиваясь.
Пригоршня топтался на месте, как конь, поглядывая то на небо, где не видно было солнца, то почему-то на часы. Насупленный Федор уставился в землю, тяжело переживая свою неудачу, самовлюбленный сукин кот. А вот не надо было лезть…
– В любом случае, стоять тут нет никакого смысла, – решил я наконец. Жрать хотелось неимоверно, но устраивать привал на Помойке, когда до нормальной ночевки рукой подать? – Пошли.
– Опять кругами бродить? – возразил Никита. – Достало же! Или давайте перекусим сначала. У меня желудок уже провалился внутрь себя.
– Поедим в егерском домике, – твердо сказал я. – Должен быть весомый стимул выбраться.
– А если не выберемся? – Федор поднял на меня тоскливый взгляд. Он уже сдался.
– Просто сил бы набраться, – добавил Шнобель. – Хрен знает, сколько еще бродить будем.
– Да долго-то здесь ходить негде… – начал напарник и осекся.
– Вот-вот, вы это уже говорили. А мы уже полтора часа круги нарезаем, – поддел Шнобель. Клиент пытался казаться беззаботным, но по тому, как он крутил в пальцах карандаш, я видел, что он тоже нервничает. Да и я уже не был так уверен в безобидности Помойки. Конечно, мы тут сто раз ходили, и никаких проблем… А что случилось именно сегодня, что несчастный склад всяческого хлама вдруг проявил недружелюбие и начал нас путать? Или мы от усталости и недосыпа просто тормозим, пропускаем нужные повороты, не замечаем старых ориентиров? Да ну, подумаешь, не спали полночи, впервой, что ли?
– Вы как хотите, а я пошел, – сказал я решительно. Это невозможно объяснить, но где-то глубоко внутри я чувствовал, куда идти, – меня звал и манил егерский домик, в котором поджидал отдых. Явственно, почти осязаемо я ощущал запах влажных бревен, прохладу отсыревших матрасов на лежаках, потрескивание поленьев в печи, когда мы разожжем там огонь, бульканье воды в котелке.
И я пошел. Наугад, руководствуясь только зовом егерятника. Никита двинулся следом: он уже привык следовать за мной даже без объяснений с моей стороны. Часто бурчал и возмущался, но не бросал друга. После недолгого колебания за нами зашагали и Федор со Шнобелем – а что оставалось делать? Не торчать же в незнакомом, недружелюбном месте?