И клятву он сдержал.
И не просто сдержал. Другой бы на его месте просто сложил оружие. Он и так сделал немало – пусть другие закончат дело. Его не осудили бы. Узнав о принесенной клятве, ему позволили бы вернуться в тыл, покинуть театр боевых действий. Способности Бриара разносторонни и многогранны – он мог бы исцелять раненых и воскрешать погибших, снабжать республику припасами и возводить новые здания.
Но пока идет война, любая помощь республике будет вредом для титанов. Так рассудил Бриар. А сидеть без дела он не умел никогда. Трудоспособный, как никто, он просто не был предназначен для безделья.
И потому он попытался прекратить войну. Заявил, что хочет выступить в сенате – и ему предоставили трибуну. В назначенный час весь мир приник к проекристаллам – и весь мир видел, как Бриар Всемогущий требует немедленно заключить мир. Он произнес целую речь – бурную, горячую… но не достигшую цели.
Время еще не пришло. Если бы Бриар выступил годом позже, когда титаны перешли в наступление и республика затряслась от страха… впрочем, к тому времени было бы поздно. Через год сенат и без него начнет молить титанов о мире – только вот те будут уже слишком взбешены.
А Бриар выступил, когда война была в самом разгаре. Когда республика была пьяна от побед. Когда казалось, что Алмазный Рай вот-вот падет, и весь мир, вся планета без исключений станет одним безграничным Парифатом.
Патриотическим угаром были охвачены все. От мала до велика, от сенаторов до гонителей вшей. Над титанами смеялись, их рисовали на карикатурах и сочиняли анекдоты. Изображали какими-то чурбанами, тупыми обезьянами с высоко задранными подбородками.
И когда Бриар объявил (вовсе не стесняясь в словах), что войну нужно прекратить, на него ополчился весь мир. Из любимца общественности он мгновенно превратился в ее заклятого врага. Сенаторы в тот день освистали волшебника. Случайные прохожие плевали ему вслед.
А потом стало известно о клятве, которую он дал Аэтернусу. Бриара заклеймили предателем и дезертиром. Отдали под трибунал. Три дня разбирательств – и он попал сюда. В корониевую камеру на вершине башни.
Из этой удобной ложи он и наблюдал финальную сцену. Своими глазами видел, как титаны штурмуют Парифаген и втаптывают его в пыль. Видел падение республики. Гибель бывших товарищей.