На станции «Курской» в просторном вестибюле, от коего вниз к платформам тянулось несколько эскалаторов, Просекин, выбирая по которому же спускаться, невольно прислушался к по-настоящему виртуозной игре молодого скрипача и, в конце концов, присоединился к окружившей того толпе слушателей. Многие поднимающиеся на эскалаторах или, наоборот, намеревающиеся спуститься на них пассажиры вдруг останавливались, привлечённые пением скрипки. Они, может быть, и не могли тут же вспомнить авторов, да по большей части и не понимали, не догадывались, что звучат шедевры Бетховена, Брамса, Вивальди, Чайковского, Рахманинова, но они оставались стоять в очарованном полукруге перед этим молодым музыкантом. Оставались наедине со своими воспоминаниями, своими глубокими чувствами, своими вечными житейскими думами, позабыв о мелком, сиюминутном, совсем недавно так озаботившем и позвавшем их в дорогу.
Какой счастливый этот парень, подумал Юрий Кириллович. Как просто: встал себе на переходе в метро, Терпсихора тут же к нему под землю спустилась, дескать, играй, милый Орфей, твори в своё удовольствие…
А я? В какой непотребной суете сгорают мои годы: вечное выбивание каких-то жалких званий, премий, заказов… А сколько сил и времени ушло, пока вгрызался в своё, в общем-то, законное право на получение новой мастерской. Вырвал, наконец, эту сладкую репку, и что, стал счастливее? И опять эта душепыльная погоня за длинным рублём. Лучше красненьким, с пятёрочкой. Или зелёненьким долларом, что ещё лучше. И даже то, что я тяну в профессию этих наивных желторотых мальчиков и девочек, – это тоже, уж будем честными, ради деньги́, а не из высокого альтруизма. И всё этих проклятых денег мало, всё не хватает, всё давай, давай, давай ещё. Тьфу ты, пропасть пропащая! «Где я, что я, зачем я?» – слёзы вдруг навернулись на глаза Юрия Кирилловича – музыка расковыряла душу.
Немного легче стало, когда парень опустил смычок, и к нему потопали два малыша, коим растроганные родители доверили опустить в футляр скрипки, раскрытый на полу, мелкие купюры. Тоже ведь вот деньга́ – двигатель всего этого действа. Это слегка утешило Юрия Кирилловича. Он повернулся и побрёл к эскалатору. Эх, решил он горько, этот мальчишка-скрипач – всё же ближе к небу, к смыслу, к истине, к Богу ближе.