Кукушкин рассеянно кивнул, взял стакан компота и поспешил рассчитаться с кассиршей. Нехорошее предчувствие посетило Валерия Степановича. Заплатив, профессор поспешил к столику у окна, где его поджидал таинственный гражданин.
– Извините, – начал он, присаживаясь, – вы так и не представились…
– Боюсь, моё имя вам ни о чём не скажет. Так что не будем терять времени.
– Но я могу хотя бы…
– Сядьте, – в голосе незнакомца зазвенел металл. По спине у Валерия Степановича пронеслась ватага мурашек. Он решил подчиниться.
– Вот и славно, – снова ледяная полуулыбка гнёт губы незнакомца в дугу; змеиный взгляд его пригвождает профессора к стулу. Кукушкин шумно сглатывает.
– Скажите, Валерий Степанович, вы любите фильмы про шпионов?
– Что, простите? – у Кукушкина вытянулось лицо.
– Любите, знаю. А вы за кого? За шпиёнов, небось, а? Ну, признайтесь, – хитро прищурился безликий.
– Я не понимаю…
– За шпионов, – отмахнулся незнакомец. – Все вы – за шпионов.
– Извините, я бы хотел…
– А я вот всю жизнь по ту сторону баррикад, – продолжал свой чудной монолог собеседник. – Всю жизнь…
– Сочувствую, но…
– Всю жизнь, профессор! А всё почему, спрашивается? А потому, что я с детства не терплю врагов и предателей…
– Я вас понимаю, – участливо пролепетал Кукушкин, – но всё же…
– …и борюсь с ними, – продолжал незнакомец, – по мере своих скромных сил и возможностей. Вы, кстати, знаете разницу между врагом и предателем?
Голос зловещего гражданина постепенно твердел, взор холодел. У Кукушкина на лбу робкой росой выступил горячий пот. Он пожал плечами.
– Я объясню. Ну, например, кто-то ещё вчера был паинькой, а сегодня уже корчит из себя буревестника новой революции. Как некий господин Чагин, о котором вы, наверно, слыхали…
– Чагин? Что-то слышал, но…
– …А кто-то мнит себя носителем высшей истины, мессией и возносится в такие выси, где простому смертному делать нечего. И если первый – предатель, продавший родину за тридцать сребреников, то второй – просто враг…
Валерий Степанович заёрзал. Эта риторика и интонация показались ему страшно знакомыми. Немного покопавшись в памяти, он вспомнил, что именно такой была стилистика статей про Алёшу Никифорова!
– Что-то не соображу, к чему вы клоните? – осторожно спросил Кукушкин.
– Как? Неужели не ясно?
– Не совсем…
– Ну, я же сказал: враги и предатели, – голос, леденея, впивался Кукушкину в уши. – Предатели – это отступники, а враги… – незнакомец задумался. – …а враги – это… это просто враги.