Рим сделал крайний глоток кофе из кружки, почти что давясь, словно ребенок, которому дали противное лекарство на ночь глядя. Заглянул на дно в крайний раз: кофейной гущи, на удивление, не осталось, и пара коричневых капель перекатывалась из стороны в сторону движением его рук. Рим хотел было попытаться нарисовать что-то, подчиняя себе их движение, но в итоге получил лишь бледный серый круг, который на тройку частей делили маленькие тонкие полоски такого же цвета, оставшиеся от догоняющих друг друга мокрых точек.
Молодой человек в черной водолазке с черными волосами, наконец, встал и выпрямился. От долгого сидения послышался хруст костей. «Старею», иронично заметил Рим, юноша восемнадцати лет. Серые брюки сидели хорошо и неплотно облегали бедра и икры. Под весом крепенького человека промялись белые кроссовки, слегка вывернутые наружу: Рим немного косолапил, но это можно было понять, только если внимание собеседника падало на обувь во время его ходьбы. Часы на руке поблескивали, поскольку металлический ремешок отражал свет, поступавший от треугольных ламп, нависших над столиками.
Когда он встал, первой вещью, что попалась на зеленые глаза после продолжительных посиделок, была газета. Как будто прикованный, Рим принялся рассматривать отпечатанные на дешевой серой бумаге слова, и внезапно лицо тут же скривилось в выражении неприятия и отвращения. Большим кеглем были отштампованы буквы «ПУЗЫРЬ» почти во всю ширину страницы. В мягком знаке – последней букве слова – прятался маленький кружок, нарисованный от руки. Очевидно, являвшийся пузырьком, закравшимся в собственном же написании. В левом верхнем углу курсивом было написано: «№87. Среда, 16 сентября 2020». Чуть ниже, уже меньшими по сравнению с названием газеты буквами, кричал заголовок новости: «ПРОКЛЯТОЕ ЧИСЛО: МЕСТНЫЙ КУПЧИЙ БРОСИЛСЯ ПРЯМО НА ШПАЛЫ 13 РЕЙСА». Ниже приписка, буквы которой на расстоянии уже было трудно разглядеть: «Жена в отчаянии рвет волосы на голове». Ниже приводилась фотография, по-видимому, из семейного архива, где семья в составе четырех человек, двое из которых – дети – первым делом смотрит на читателя, а уже в последующую очередь в объектив. На голове матери, стоящей посередине, волосы еще виднелись. В голове затаился смешок, который не достиг рта. Рим отдавал себе отчет, почему газета вообще так называется. То был не морской «ПУЗЫРЬ», который появляется из глубин океана и далее, кристально чистый, поднимается наружу, тянущийся к солнцу, где на воздухе его ждала бы не менее красивая и мгновенная смерть. Вовсе нет. Это был мыльный «ПУЗЫРЬ», полной желчи, который раздувался все больше и больше до тех пор, пока не лопался, повсюду разбрасывая зеленые брызги. Желчь обычно не попадала на статьи внутри газеты, но ее большое пятно всегда красовалось на обложке. Люди, купившие газеты, часто не замечали подвоха, а если секрет все же обнаруживался, то со всей силы ударяли себя ладонью по лбу, успев ощутить во рту после прочтения первых строк тот самый едкий привкус, который ни с чем не спутаешь.