Рим подошел ближе к стене дома 18 Мокрой улицы, прижимаясь к холодному камню, стараясь не обнаружить себя. Да, запах стоял еще сильнее, источник горения точно здесь. Все так же пахло хлебом, вперемешку с подгоревшим запахом. Юноша задержал дыхание на пару секунд. Послышался шорох, падение жестяных банок и кошачий ор, продолжавшийся около минуты. Случайный, пока не дремавший житель дома напротив распахнул окно и крикнул: «Замолчи, божья тварь, ради всего святого!». Божья тварь вроде бы услышала мольбы жителя и перешла на шипение. Рим взвел левую руку к глазам: скоро на табло часов должны были округлиться 6 нулей. Рим будто бы отдал самому себе отчет – ничего страшного не произойдет, если он потратит немного времени лишь для того, чтобы краем глаза взглянуть на то, что происходило. Недовольное бормотание немного смутило юношу, но, тем не менее, удивление перевоплотилось в любопытство. Рим осторожно высунулся из-за угла, изучая Сухую улицу, а затем и вовсе вышел, направившись к источнику звука.
Картина, по большей части, его особо не удивила. На открытом, отгороженном низеньким заборчиком маленьком участке земли стоял домик. Этот домик был знаком не только Риму и его семье, но и людям, проживавшим в этом районе городка. Маленькие аккуратные застекленные окошки, красные стены. Над входом красовалась вывеска «Выпечь-ка!». Странное название, и в то же время очень содержательное. У мамы Рима, Арины, были золотые руки, и если не по всему Скатному, то уж точно по Мокрой улице разносились запахи свежего хлеба, который она пекла и продавала свои законные восемь часов. Не так далеко от магазина стояли в ряд большие железные ящики, в которые люди обычно складывали вещи, больше им не нужные или пришедшие в негодность.
Озабоченная божья тварь стояла, выгнув спину. Кошка тихо взвывала и продолжала шипеть на силуэт, копошащийся в мусорном баке поодаль. Она была раздражена: кто-то перешел ей дорогу, или прервал полуночную трапезу. Тощие бока не наполнят сами себя, так что ей было необходимо поесть в самое ближайшее время. И возможно, она бы и не отступилась ни за что в своей кошачьей жизни, если бы позади не раздался человеческий возглас: «Эй!». Животные инстинкты сработали мгновенно: кошка пулей устремилась в ближайший темный угол, чуть не провалившись в водосток. Теперь из квадратной дыры под тротуаром моргали два желтых маячка.