– Вы осуждаете меня? – вопросил директор. Тонкая бровь вылезла ко лбу из—под толстой оправы очков. В них сверкнули то ли линзы, то ли глубокие, но неестественно для возраста синие зрачки.
– А, извините, неважно. – Глаза начинали гореть. Рим прикрыл их и потер пальцами руки. – Просто… старайтесь не опаздывать в следующий раз, хорошо? Все знают, что вы довольно уважаемый человек, к тому же, имеете вес в обществе. Потеря вас всем откликнется очень сильно.
– Ну да, я заметил. – Сан Саныч скрестил руки на груди и махнул головой в сторону водителя, который что-то насвистывал себе под нос.
– Я думаю, он просто чудак и не знает, кто вы такой. Сейчас в городке полно приезжих, так что они не понимают и толики того, что здесь происходит. Ну, или же ему совершенно нет до вас дела.
– Не знаю, что из этого правда, молодой человек. Так или иначе, я весьма оскорблен произошедшим. Желания ехать в автобусе с такими хамами нет никакого.
– Мне просто все равно на то, кто он такой. – Рим откинулся на спинку, слегка повернул голову в сторону собеседника. «Держись хотя бы для приличия, держись хотя бы для приличия, держись хотя бы…». Это было сложно, все слова перемешивались и превращались в бесполезный сплав из букв, в котором не было никакого смысла.
– Юноша, вам это просто говорить. Думаю, если бы вас сбил автобус, вы бы думали совершенно иначе. – Сан Саныч снял очки, достал платок. Осторожно протер стекла вместе с дужками и надел их обратно. На какое-то время обнаружились не такие уж и маленькие голубые глаза. – Мне кажется, он уже к завтрашнему дню забудет, что чуть насмерть не задавил, а потом еще и наорал на одного из ведущих архитекторов Восточной стороны. – Пожал плечами. – Бывшего архитектора.
Рим подумал, что он бы никогда не попал бы в подобную ситуацию, даже если торопился бы. «Нет-нет, Сан Саныч, я еще хочу пожить на этом свете. Даже если очень сильно захочу куда-либо попасть и быстро, лучше сделаю это самым, что ни на есть, безопасным способом».
– Да нет же, я его вижу впервые… ну, хотя, может, я не обращал особого внимания на то, что этот человек вообще живет в нашем городе. Всех не запомнишь, понимаете ли. – Рим закрыл глаза. В голове возникла мысль: «Почему мне не должно быть по фигу? Я не знаю. Он ведет себя так, будто все должны перед ним извиняться только потому, что он известный, или был таковым, но это же не так! Да и какая разница? В конце концов, перед железным бампером все оказываются равны».