В ходе дискуссий на фокусных группах респондентам трудно давалось сравнение Кишинева с другими городами, в которых они бывали, жили или работали. Гораздо естественнее и понятнее для них было сравнивать свою кишиневскую жизнь с сельской. Симптоматично также, что не получала активного развития тема признанных символов гордости Кишинева.
Легко заметить и то, что ожидания и требования большинства респондентов к различным сторонам жизнедеятельности города ранжировались не так, как этого можно было бы ожидать от «опытных» горожан. Проявляя терпимость и чуть ли не безразличие к вопросам освещенности, озеленения, дизайна и архитектурного облика своего города и другим, типично урбанистическим критериям, респонденты много и заинтересованно обсуждали, например, вопрос о морально-психологической атмосфере в городской среде, об отношениях между живущими здесь людьми, то есть уходили в дискурс, свойственный массовому сознанию компактных сельских сообществ.
Часто респонденты, как типичные неофиты, говорили о своей любви к Кишиневу с преувеличенным, акцентированным восторгом, заменяя аргументы и конкретику эмоциями и пафосом. Так что в настоящий момент не приходится говорить о какой-то более-менее устойчивой, определенной идентичности городского сообщества Кишинева. И можно подметить, анализируя стенограммы, что ее несформированность осознается как проблема и повод для комплексов наиболее образованными и «продвинутыми» респондентами фокус-групп.
Наиболее ярким примером ментальной неурбанистичности кишиневцев является примат эмоционально-чувственного отношения к жизни над рациональным. К южному гедонизму частично итальянского, а частично балканского типа в Кишиневе подмешивается крепкая ценностно-почвенническая закваска. В результате на первое место выходит принцип, который крайне важен для понимания данного городского сообщества и возможного планирования каких-либо проектов для него. Коротко ее можно выразить так: «ценности главнее целесообразности, отношения важнее эффективности». Именно сквозь призму этой жизненной парадигмы в молдавской столице оцениваются люди и их поступки, структурируются личностные мотивации, выбираются поведенческие модели и тактики, делается выбор в сложных ситуациях, наконец, формируются политические и электоральные предпочтения.