Белуха. Выпуск №1 - страница 16

Было уже далеко за полдень, когда мальчики выбрались на тропу. Их шатало, одежда была в болотной жиже, и только вороты рубах промочило не болото, а собственный пот пахнущий страхом и болью. Добрались до ближайшего ручья, упали на бережок и стали пить чистую холодную воду.

– Ну, кажись, живы, – отдышавшись, с хрипотцой выдавил из себя Фёдор.

– Кажись, живы, – отвалившись от ручья, ответил Степан и тотчас зашёлся в спазматическом кашле. Через миг к его горлу подкатила дурнота, воду выбросило обратно вместе с кусочками грибов, зеленью иван-чая и пучка. (Борщевик сибирский или пучка – травянистое растение семейства зонтичные). Потом ещё вырвало. И ещё.

Пустой желудок сотрясали судороги, Стёпа корчился. Выплёвывая желчь, а потом и желчи не стало, и мука эта никак не кончалась.

Федька с испугом смотрел на друга и не знал, как и чем ему помочь. Наконец до него дошло, если рвёт, а рвать нечем, значит, надо пить и пить много. Скрутив из лопуха кулёк, Федя набрал в него воды и стал поить друга, при этом говорил ему: «Это чтобы тебя выворачивало хотя бы не с пустого желудка».

Рвота ослабла после пятого кулька с водой, а вскоре и прекратилась совсем. Обессиленный, Стёпка привалился спиной к нагретому солнцем песчаному бугорку и вдруг неожиданно его голубые глаза стали темнеть от краёв к середине и через миг он потерял сознание.

Продолжение в следующем номере альманаха.

Виктор Вассбар и Александр Лобанов

Секретный документ

1833 год, август месяц, число первое.

Илья Фёдорович Сутулов, советник горного правления по третьему военно-судному отделению канцелярии главного начальника Алтайского горного правления пригласил к себе презуса Салаирской комиссии военного суда обергиттенфервальтера восьмого класса Фёдора Богдановича Клюге. Ответив приглашённому чиновнику на пожелание здоровья крепким рукопожатием, указал ему на стул, что стоял по другую сторону его рабочего стола и, дождавшись, когда тот усядется на него, без вступления и «расшаркиваний», обычных при незначительных встречах, перешёл к изложению дела, требующего незамедлительного исполнения.

– Тут вот какое дело, Фёдор Богданович, – теребя мясистую мочку правого уха, задумчиво произнёс советник, – получил я нынче важный документ, можно сказать, что даже сверхважный и сверхсекретный, – отведя руку от уха и вскинув указательный палец вверх. – Прочесть его абы кому не имею права дать, да и некому, честно говоря, поэтому тебя и вызвал. – Сутулов на минуту умолк, и тотчас в звенящей тишине мрачного кабинета с четырёхметровыми потолками послышались тяжёлые посапывания обергиттенфервальтера, вероятно страдающего болезнью носа, которые уже через минуту заглушились резким восклицанием, сорвавшимся с губ хозяина кабинета, вероятно размышлявшего над вопросом, правильно ли сделал, что вызвал именно Клюге, а не кого-то другого. – Извини, голубчик, но более положиться не на кого! – громко, очень громко извергнул Сутулов столь, казалось бы, сложную фразу. – Затянут его негодники, а оно уж, поверь, очень ответственное… дело-то, требует знаний, терпения, смекалки и тонкости подхода к нему. Знаю, ты человек обязательный и усердный, добросовестно и серьёзно подходишь к исполнению порученных тебе заданий, вот и решил поручить тебе… – Илья Фёдорович вновь призадумался, стоит ли раскрывать чиновнику восьмого класса суть дела, но через миг махнул рукой, жест, говорящий о положительном решении вопроса, и проговорил, – на-ка вот тебе бумагу… сегодня от самого, – закатив глаза под верхние веки, – получил. Читай, там всё подробно прописано, поймёшь что, да как. – Сутулов взял со стола документ, поступивший от горного правления, и протянул его презусу. – Бумага сия о ходе ревизии на частном золотом прииске коммерции советников Поповых. Ознакомься и незамедлительно поезжай… на прииск.