Он так прилежно работал, что и не заметил, как отворилась дверь и Нюра, осторожно неся стакан кофе и булки, вошла в комнату.
– Вот вам ваш завтрак! – произнесла она. – Батюшки! уж он за делом! – и девушка вскинула глазами на мольберт.
– Господи! Что это за красавица такая! – вырвалось из груди ее восторженное восклицание.
– Эта моя мама! – с заметной гордостью произнес Алексей. – Вам нравится?
– Очень, очень хорошенькая! – восхищалась Нюра, разглядывая красивое лицо Анны Викторовны.
– Что хорошенькая – душа у нее золотая! Видели бы вы, как она глаза над меткою чужого белья слепила, чтобы меня только накормить, одеть и обуть!
И Алеша с жаром стал рассказывать о своей матери. За разговором они не заметили, как пролетело время и как незаметно сдружились, точно были знакомы давным-давно.
Вдруг в передней раздался зычный, грубый голос, от которого задрожали даже стены маленькой квартирки.
– Дядя пришел. Надо его кормить обедом, – произнесла далеко не радостным тоном Нюра и поспешила к себе.
Алексей с новым жаром принялся за работу.
– Очень приятно познакомиться, молодой человек, – произнес минут через пять тот же грубый голос, – позвольте представиться: я хозяин настоящей квартиры, Дмитрий Васильевич Марин. – И на пороге показался худой высокий человек, с черной бородой, с далеко не привлекательным лицом.
Алеше он с первого же взгляда не понравился; его маленькие, беспокойно бегающие глазки, его льстиво-угодливая улыбка, небрежный костюм и грубый, хриплый голос, все как-то сразу отталкивало от него.
Марин любопытным взором окинул мольберт и громко, с удивлением спросил:
– Чья эта картина?
– Как чья? – не понял Алеша, – это я нарисовал портрет моей матери.
– Вы? Да это не может быть! Этого не мог нарисовать такой юноша, почти мальчик, как вы, – грубо произнес Марин. – Я этому не верю.
Алеша с наивным изумлением посмотрел на Марина.
– Вы в самом деле находите, что этот портрет исполнен хорошо? – спросил он.
Но Марин ничего не ответил. Он жадными глазами рассматривал портрет, то отступая на несколько шагов от мольберта, то приближаясь к нему, и повторял:
– Не может быть! Этого не мог нарисовать начинающий юноша! Позволите мне посмотреть вашу работу у себя в комнате? – спросил он затем, прибавляя: – Там светлее.
– Пожалуйста! – ответил Алеша.