Байо почувствовал мою нерешительность:
– Просто смирись, что ты сломаешь ей ребра. Она мертва. За дело!
С первым нажатием ребра надломились, словно сухие спагетти. Я тихонько ахнул. Я нажал второй раз, и еще больше ребер сломалось. К третьему толчку ее грудная клетка стала мягкой, и я чувствовал острые края поломанных ребер у нее под кожей.
Байо сказал стоявшей рядом с ним медсестре:
– Мне понадобятся эпинефрин и атропин.
Надев на руки стерильные перчатки, он взял большую иглу и снова попытался нащупать пульс в паху у пациентки.
– Помедленней, Мэтт, ты сжимаешь слишком быстро. Сто раз в минуту.
Он принялся вставлять ей в таз большую иглу.
– Еще в живых[32], – сказал он.
– Да, она… – отозвался я с одышкой.