Когда-то в молодости мне казалось, что этот феномен – потомок войны, породившей матерей-одиночек, цепко удерживающих взрослых детей при себе, росток жилищных проблем, при которых новая семья не может отпочковаться, атавизм российской патриархальности и т. п. Но вот у друзей выросли дети, и, оказывается, многие мои ровесники тоже не могут перерезать пуповину.
Все искренне хотят, чтобы любимая деточка нашла достойного супруга, а она, такая неопытная, знай подбирает стекляшки вместо бриллиантов, напяливает их на себя, как африканский абориген, – и наивно радуется! И этого недостаточно! Мало того, что супруг любимого детища все делает не так, у них еще и рождается больной ребенок. Основной задачей становится доказательство вины супруга и, как следствие, исчезновение противника с театра боевых действий.
В пылу сражения рушатся семьи, а под грудой обломков обнаруживается младенец, с которым надо что-то делать. Но что? Такой ребенок – очередная угроза благополучию.
Житейская мудрость подсказывает: сдать или лечить.
Как ни странно, но дикая мысль о сдаче часто принадлежит старшему поколению. Выросшие в эпоху идей общественного воспитания, некоторые люди легко говорят о том, что больному ребенку будет лучше в специальном учреждении, вдали от посторонних глаз, где все предусмотрено для проживания таких людей. Правда, те, кто так говорит, никогда в специальных учреждениях не бывали. Еще меньше, т. е. совсем никак, они представляют, что это такое – отказаться от своего ребенка и жить, зная о его существовании, но не зная о его судьбе.
Увы! Старики – оплот нашего существования – со временем могут трансформироваться в членистоногих с глазами на затылке, рассчитывающих только на цепкость собственных лап и мудрость прошлого опыта. Они бойко перемещаются внутри своей паутины, выбрасывая из нее все, что грозит разрывом. Наши милые паучки не расстаются с ворохом сухих мух, упиваются воспоминаниями о строительстве своей авоськи и борьбе за существование. Их мухосборник так плотно залеплен, что они не видят новых ценностей и возможностей. Кстати, с некоторыми это происходит уже в 30-летнем возрасте.
И дело не только в том, что надо материально не зависеть от предков. Дело в том, что взрослый человек имеет право на свою жизнь и свои ошибки. Мы все, так или иначе, друг от друга зависим. Но есть люди, которые считают свои ошибки простительными, а чужие – признательными. И они давят и давят, чтобы признавали и впредь не допускали. А без ошибок не бывает. Там, где нельзя самому ошибаться, приходится повторять чужие ошибки – ну что ж, оно и проще.