– Работа. И этот, – она покачала в руках смартфон, – мой жених… Ну или вроде того. Мы едем к его родне… Если он не передумает вотпрямщас.
– А работать?
– Там и будем работать. Гадать, порчу снимать, в хрустальный шар пялиться… Давайте, давайте, выдвигаемся! – Она вытолкнула близнецов на лестничную клетку и захлопнула дверь.
Лифт.
Мигающая лампа.
Настороженные лица подростков.
Тепло подъезда.
Аделия вырвалась вперед, чтобы закончить этот фарс, разрубить его, как узел на веревке, одним молниеносным движением.
Распахнула дверь и выскочила на крыльцо.
Это был тот самый редкий день в Москве, когда снега выпадает больше, чем люди могут затоптать, а машины – смешать с грязью. Белые хлопья струились, подхваченные ветром, с крыш, осыпались с мохнатых шапок деревьев, искрились серебром на гладких и чистых, как белый лист, газонах. Тишина заполнила московский дворик, притушила визг ребятни, спешно лепившей снеговика. Аделия поправила съехавшую с плеча сумку, замерла.
Из припаркованной напротив машины вышел Макс, неторопливо направился к ней.
Игривая улыбка на губах, лукавый блеск в глазах застыли, стоило близнецам выйти из подъезда.
– Это он, что ли? – Василиса бесцеремонно разглядывала теткиного ухажера, снисходительно, с долей скептицизма и выражением «видали и получше», которое могут делать только подростки.
– Ну да. Знакомьтесь, ребята, – Макс. Макс – Василиса и Артем.
Темка выдвинулся вперед и пожал протянутую руку.
– Здрасьте… А как далеко от Смоленска ваша дача?
У Макса вытянулось лицо, вопрос замер в глазах.
– Они со мной поедут, – вместо ответа отозвалась Аделия и направилась к машине, на ходу сбросив с плеча сумку и сунув ее замешкавшемуся мужчине.