Юлия снова замахала руками. Снизу ее локти казались испачканными. Но Марк знал, что это темная короста от ран, которые она сама себе нанесла. Уже не в первый раз она наносила себе раны. Дети, которые резали себя лезвиями, чтобы хоть что-то почувствовать, были самыми частыми посетителями «Пляжа».
– Что случилось? – немного тише спросила она.
Марк осторожно потрогал повязку на затылке, которую нужно будет поменять самое позднее послезавтра.
– Не важно. Мое дерьмо твоего не исправит.
– Аминь.
Марк улыбнулся и коротко взглянул на мобильный, на котором высветился параллельный входящий звонок. Он повернулся в сторону и заметил на краю бассейна женщину в черном тренче, которая смотрела на него большими, широко распахнутыми глазами. Видимо, полицейский психолог только что приехала и была не совсем согласна с его методами. За ней стоял пожилой мужчина в дорогом полосатом костюме и приветливо махал ему.
Марк решил игнорировать обоих.
– Помнишь, что я сказал тебе, когда ты хотела сдаться, потому что ломка была слишком болезненной? Иногда правильные вещи по ощущениям…
– …Кажутся неправильными. Да, да, это тупое высказывание у меня уже изо всех дыр лезет. Но знаешь что? Ты ошибаешься. Жизнь не только по ощущениям неправильная. Она такая и есть. И твоя глупая болтовня не остановит меня сейчас от…
Юлия отступила на два шага. Казалось, она хочет взять разбег.
Толпа у него за спиной ахнула. Марк продолжал игнорировать параллельный звонок.
– О’кей, о’кей, тогда хотя бы подожди секунду, хорошо? Я кое-что тебе принес…
Он достал из кармана куртки крохотный айпод, поставил его на полную громкость и прижал наушник к микрофону телефона.
– Надеюсь, ты слышишь, – крикнул он наверх.
– И что это будет? – спросила Юлия. Ее голос звучал сдавленно, словно она знала, что сейчас последует.
– Ты ведь знаешь, фильм заканчивается лишь тогда, когда начинает играть музыка.
Сейчас он процитировал одно из ее высказываний. Пару раз, когда она добровольно приходила к нему на прием, Юлия настаивала на том, чтобы перед уходом послушать определенную песню. Это стало их ритуалом.
– Kid Rock, – сказал он. Начало было слишком тихим, а при ветре и посторонних шумах на телефоне и без того непонятным. Поэтому Марк сделал то, что в последний раз делал подростком. Он запел:
– Roll on, roll on, rollercoaster.