Пагубные страсти населения Петрограда–Ленинграда в 1920-е годы. Обаяние порока - страница 2

Шрифт
Интервал


Эпоха торжества консьюмеризма, массового потребления, превращение западной цивилизации в «цивилизацию досуга», рост свободного времени и доходов заставляют экономистов, социологов, психологов, философов и, конечно же, историков обращаться к изучению досуга. До эпохи модерна общественная мысль сходилась на том, что легитимное потребление трудящихся должно быть сведено к поддержанию скромного уровня жизни. Возможность потреблять больше исключалась: считалось, что она ведет к пьянству, распутству и т. п. Эти пороки оставлялись на долю «праздного класса». Но в первой половине ХХ в. в индустриальном мире произошел культурный переворот, связанный с уменьшением продолжительности рабочего дня, введением еженедельных выходных, оплачиваемых отпусков и пенсий по старости. Появилась «обязанность ничего не делать», а это означало свободу существования для себя, возможность наслаждаться жизнью. Правда, научиться это делать оказалось непросто.

Узнать о том, как люди прошлого проводили свое свободное время, безусловно, интересно. Причем не только профессиональным ученым, но и простым читателям. Нередко это может стать ключом к пониманию эпохи или исторического персонажа. Разве наше представление о времени Петра Первого будет полным без информации об ассамблеях или «Всешутейшем, всепьянейшем и сумасброднейшем соборе»? И можно ли погрузиться в атмосферу «золотого века русской литературы» без описания балов, театров, карточной игры и охоты?

Эпоха 1920-х гг. выбрана нами неслучайно. На смену Гражданской войне, «красному» и «белому» террорам, голоду и эпидемиям сыпного тифа, повлекшим за собой гибель миллионов человек, в марте 1921 г. пришла новая экономическая политика – нэп. Частичный возврат к капитализму, «торговый ренессанс», нормализация отношений между городом и деревней позволили восстановить страну и начать решать не только задачи выживания, но и расходования свободного времени и денег. В Петроград, в котором к окончанию Гражданской войны оставалось 700 тыс. жителей (к началу 1917 г. их было около 2,5 млн), вернулись клубы, роскошные рестораны, пивные. Пусть с 1918 г. он и не являлся столицей, но оставался культурным, научным и промышленным центром. Население стало быстро расти, становилось еще более гетерогенным. Петроград, переименованный после смерти В.И. Ленина в 1924 г. в Ленинград, служил местом жизни, работы и развлечений представителей разных слоев общества, разной культуры, идеологической ориентации и уровня образования. Вчерашние аристократы в результате политики «уплотнения жилплощади» могли делить коммунальные квартиры с выходцами из деревни или потомственными пролетариями, переселившимися с окраин в центр. Пламенные большевики с безжалостными глазами, прошедшие колчаковский или деникинский фронт, ездили в одних трамваях с напуганными происходившими переменами «колюшками» – мещанами-обывателями. Отбросившие старые нормы морали рабфаковцы и «красные студенты» гуляли в садах и парках и презрительно смотрели на ухоженных барышень. А часто не всегда законно скопившие капиталы нувориши-нэпманы кутили в одних ресторанах с «онэпившимися» партийцами и растратчиками казенных денег.