В каюте было сумрачно. Над полом в центре нарисованного белой краской большого треугольника сидел в очень необычной позе Феонирд. Необычность заключалось в том, что люди редко так сидят: он левитировал в позе отдаленно напоминающую «позу лотоса». Во-первых, ноги были сложены не совсем, как положено, а руки не на коленях, а держали серебряный шар. Глаза колдуна были открыты и смотрели как бы сквозь шар.
Когда я входила, колдун сидел ко мне спиной, но стоило мне задержать на нем взгляд, как, не меняя положения, он стал поворачиваться ко мне лицом.
− Я не вовремя? – подумывая об уходе, спросила я.
− Ты мне не помешаешь.
− Я, пожалуй, приду в другой раз.
− Нет, не уходи. Я сейчас завершу сеанс. Подожди пару минут.
− Ладно, я не спешу.
Я стала осматриваться. Чего только в каюте не было. На стенах горели свечи, изображая что–то напоминающее иероглифы. По углам каюты огромные зеркала, тоже изрисованные странными знаками, черепа, увидев которые, я поспешила отвернуться, статуэтки из дерева, жуткие оскаленные маски. Я даже удивилась. Откуда он смог все это сюда притащить?
Глядя на свое отражение в зеркалах, я вдруг подумала, а вдруг Феонирд пытался связаться со своими. Жутко представить, как из всех этих зеркал начнут вылазить колдуны. Даже не по себе стало.
Пока я строила пугающие догадки, колдун закончил сеанс. Он оставил камень висеть в воздухе, а сам, выплыв за пределы треугольника, встал на ноги.
− Присаживайся, − попросил он, указав на кресло, накрытое красным атласным балдахином. – У тебя какое-то дело или просто любопытство?
− Ты наверно догадывался, что я приду по поводу Гульсияры?
− Да, не стану скрывать, догадывался. Ей стало хуже?
− Поэтому я пришла. Ты действительно можешь ее исцелить?
− В зависимости от того, как крепко укоренился в ней страх. Я могу попытаться.
− А если ничего не получится? Что тогда?
− Не получится один способ, я найду другой. У колдунов не принято отступать перед проблемами.
− Когда сможешь прийти?
− Позови меня, когда она уснет.
− У нее бессонница. Ничто не помогает.
Колдун задумался. В его глазах отражалось мерцающее пламя свечей. В меня все больше проникало ощущение пугающей таинственности, которой была заполнена каюта колдуна. Его молчание затягивалось.
Наконец, он подкатил к себе кресло, сел, сцепив руки в «замок», опираясь локтями на подлокотники, и сказал: