– Без глупостей! Вылезай!
Надо обладать недюжинными акробатическими способностями, чтобы со связанными сзади руками вылезать из тесного багажника. Мара извивалась, словно гусеница, но лишь выставила ноги наружу. Константин схватил её за руку выше локтя и грубо потянул, но это помогло исполнить приказ. Рюкзачок остался лежать в багажнике.
Девочка испуганно озиралась по сторонам исподлобья: вокруг только мрак. Двое – ожесточенный взрослый мужчина и беспомощный ребенок – очутились на окраине города, где располагались гаражи, купленные владельцами автотранспорта еще в 90-х годах прошлого века, но сейчас почти все они были заброшены. В муниципалитете давно претендовали на эту территорию и, пока не пришли к единому решению по компенсации, давали владельцам срок в полгода, но большинство из них уже давно перетащили свое барахло и забросили ненужное имущество. Приходили сюда от силы пара пожилых мужчин, чтобы выпить подальше от жен, и одна женщина-художник, переделавшая гараж под художественную мастерскую. Гараж директора располагался с краю, Константин Николаевич использовал его как склад, и внутри помещение было обшито плотной доской. Других используемых отсеков рядом не было. Место было тихим, безлюдным и вполне годным для того, чтобы привезти сюда пленницу. Девочка шла неохотно в свою будущую темницу, обдумывая, чем задобрить своего конвоира, который с силой вцепился ей в плечо, держась позади, и голос его звучал подобно пиле, въевшейся в упругое дерево:
– Это ты устроила?
– Что? Я не понимаю, о чем ты говоришь!
– Не понимаешь?
– Я здесь всего-то пару недель и ничего я не устраивала! А ты почему меня не искал? Тебе было неинтересно?
– Я надеялся, ты где-то очень далеко.
– Я не бываю далеко.
Эта фраза разозлила его еще больше, и он толкнул её в спину так, что она повалилась на колени.
– Ай! Больно же! – вскрикнула девочка.
– Это хорошо, – криво улыбнулся директор.
Мара тут же развернулась к пленителю и смотрела на него испуганными глазами, ей наконец удалось освободить руки, но убежать она все равно не могла.
Константин Николаевич сел напротив на корточки.
– Я не решил еще, что мне с тобой делать. Столько времени прошло, а я так и не решил.
– Неужели ты до сих пор злишься? Правда злишься?
Он смотрел на неё и молчал.
– Ну чем ты недоволен? Все ведь этого хотят! А любовь тебе и не нужна была.