Издав душераздирающий
испуганно-возмущенный крик и поджав к груди передние лапки, ящер
развернулся и бросился наутек. Вместе с его бегством иссяк и мой
заряд злости, страх навалился на меня с удвоенной силой, заставив в
панике рвануть в противоположную от неожиданного противника
сторону.
Я бежал, оскальзываясь на влажном и
грязном асфальте, оступаясь на выбоинах и расшибая ноги о
неизвестно как оказавшиеся на дорожном полотне и плохо различимые в
тумане камни. Бежал, тратя остатки сил, заставляя сердце бешено
колотиться, а воздух – со свистом вырываться из легких. Страх гнал
меня вперед, страх не столько перед таящимися в тумане опасностями,
сколько перед непониманием происходящего со мной в принципе. Этот
страшный дурацкий сон, никак не желающий заканчиваться и все больше
походящий на явь, довел-таки меня до паники. Собственная
беспомощность, невозможность что-либо изменить напугали меня
гораздо больше прямоходящего дракона. И спасения от всех
навалившихся напастей я искал в бегстве.
Не думаю, что мне удалось бы убежать
далеко. Скорее всего, через сотню-другую метров я бы споткнулся или
просто рухнул наземь в полнейшем изнеможении, но мой бег прервало
неожиданное препятствие в виде сетчатой секции ворот. Спружинившая
металлическая сетка легко отбросила мое уставшее тело назад. С
трудом удержавшись на ногах, я вновь бросился вперед и снова с тем
же результатом. Две неудачные попытки не умерили мой пыл и не
заставили напрячь вконец утомленный мозг – я прыгнул еще раз…
– Кир! Кир! Кирилл!
Я открыл глаза. В комнате было темно
и зябко. Ксения отчаянно трясла меня за плечо, встревоженно
вглядываясь в мое лицо при едва пробивающемся с улицы лунном
свете.
– Все хорошо, Ксень, все хорошо.
– Опять тот же сон?
– Все как всегда: степь, кобчик,
дракон и туман. И долбанная сетка.
– Да перелезь ты уже через нее! – в
сердцах бросила Ксеня, пристраивая голову на моем плече. – Может,
тогда узнаешь место?
– Если б я мог управлять сном, –
устало ответил я, обнимая девушку и нежно целуя ее в макушку.
Этот сон снился мне с раздражающим
постоянством. И теперь это был действительно только сон. А вот
полтора года назад, несмотря на все мои просьбы и мольбы, я так и
не проснулся. Страшный сон оказался реальностью. Реальностью, в
которой отныне мне приходится существовать.