Весело болтая между собой, дачники
прошли через зал притихшей «Пирожковой» к прилавку. Там произошла
какая-то заминка, видимо, товарищи нагло вклинились в очередь и не
всем это понравилось. Но я не обращал на вошедших внимания, в
данный момент меня заботили две вещи: пирожки и приезд Боцмана. На
моей памяти лидер дачников впервые лично пожаловал в город, вот и
возникал вопрос: а не связано ли это с нашей недавней стычкой с
патрулем на Федоровке?
А если и связано, то что? Даже если
нас вычислили, то выдавать на дачи не будут. По крайней мере, я о
таком прецеденте не слышал. Нехорошо, когда люди друг дружку
убивают, но в Тумане не до сантиментов, либо ты, либо тебя. Да и
Конторе есть что предъявить Боцману, тем более сегодня, так что
вряд ли стоит волноваться по поводу официальных санкций. А вот
неофициально нашей честной компании придется держать ухо востро –
могут и охоту объявить.
Поглощенный размышлениями, я не сразу
обратил внимание на возникшего у моего столика человека. А когда
обратил, еще несколько мгновений делал вид, что полностью поглощен
процессом еды – я никого к себе не приглашал.
– Привет, Кирилл! – тут уж мне
пришлось поднять глаза и коротко кивнуть, постаравшись при этом не
допустить выражения досады на своем лице.
– Привет, Егор, – вот уж кого мне
меньше всего хотелось повстречать, так это Егорку Максимова.
На дачах он теперь обитает.
Нарисовался – не сотрешь. В кожаной куртке и черных джинсах, слегка
располневший, но вполне узнаваемый, темноволосый, кареглазый, с
вечно блуждающей улыбочкой на смазливом личике и со сводящими
девушек с ума ямочками на щеках. Я знал его по школе, слишком
хорошо знал. В том, большом мире Ксюха предпочла мне именно его, а
этот засранец в итоге взял да и изгадил ей всю жизнь: предал и
бросил с двумя детьми, заставил пройти все шаги от всепрощающей
любви до жгучей ненависти. Но того мира Егорке мало, он еще и здесь
решил все повторить. Хорошо, что, проваливаясь в Туманный мир, мы
сохраняем память. Чрезвычайно удобно. У Ксении аж зрачки темнеют
при одном только упоминании о Максимове, но он все равно время от
времени пытается заявиться к ней с признаниями в любви. В общем –
никакого желания общаться с ним у меня не было. Но то у меня.
– Поговорим?
Первым порывом было дать резкий
отрицательный ответ, в юности я именно так бы и поступил, но сейчас
жизненного опыта гораздо больше и есть понимание, что раньше или
позже говорить все равно придется. Поэтому я сдержал эмоции и,
стараясь выглядеть абсолютно равнодушным, кивнул на соседний
стул: