Онория, его старшая сестра, кричала во весь голос. У младшей, Верити, лицо было мокрым от слез. Скинув плащ с капюшоном, Маркус подошел к единственной особе, показавшейся ему вполне нормальной:
– Мисс Прайс, что случилось?
При виде его на лице компаньонки сестер отразилось явное облегчение.
– Лорд Стейнгейт, хвала небесам, вы вернулись! Нет, Онория! Если ваша мама говорит, что молодая особа должна оставаться в библиотеке до тех пор, пока лорд Стейнгейт не скажет, что делать, значит, там она и останется, а вам с ней разговаривать нельзя! – Мисс Прайс положила руку на плечо Верити: – Верити, перестаньте плакать. Подумайте, как вы огорчаете папу!
Верити бросилась Маркусу на грудь:
– Марк! Папа умирает!
– Ничего подобного! – возразил он, хотя на самом деле понятия не имел, каково состояние отца. Он взял сестру за плечи: – Верити, Онория, помогите Феллингу найти папины капли. Мисс Прайс, где лорд Нарборо?
– В кабинете, вместе с ее светлостью, – ответила она. – Миссис Хоби сейчас подаст ему сладкий чай.
– Благодарю вас.
Маркус открыл дверь в кабинет и тихо вошел. Отец полулежал в мягком кожаном кресле с подголовником; рядом сидела мама и гладила мужа по руке. Маркус невольно замер на месте, хотя заранее знал, чего ожидать. Графу, чье здоровье оставляло желать лучшего, исполнилось пятьдесят четыре года, но из-за седины и сутулости выглядел он на двадцать лет старше. Маркус с трудом вспоминал то время, когда лорд Нарборо был бодр и деятелен. Сейчас ему показалось, что отец умирает: губы у него посинели, закрытые глаза запали.
– Мама!
Леди Нарборо подняла голову и улыбнулась.
– Марк, так и знала, что ты не задержишься. Джордж, Марк пришел.
Отец с трудом поднял веки, и Марк вздохнул с облегчением. Нет, отец не умрет – по крайней мере, сейчас. Темно-серые глаза, так похожие на его собственные, смотрели сосредоточенно и живо.
– Что случилось, отец?
– Какая-то девушка… принесла вот это. Не знаю зачем. – Правая рука графа беспокойно задвигалась.
Маркус опустился на колени у кресла; мать тут же встала.
– Вот… – Отец сжал пальцы сына и кивком указал на свой письменный стол, на котором лежал вскрытый пакет. – Мальчик мой! – Отец понизил голос до шепота, и Маркус склонился к нему. – Опять то старое дело – Хебден и Уордейл. Я думал… все давно забыто! – Граф снова закрыл глаза. – Не волнуйся. Я пережил потрясение, только и всего… Проклятое сердце!