Петербургские дома как свидетели судеб - страница 3

Так он и уехал от нас…, очень сожалея о том, что у нас нет отца, который… не дал бы нам… забрать подобные опасные идеи в голову и выдал бы нас замуж за „хороших“ людей…

В.О., 10-я линия, 33–35

13 января [1895 г.].

В семейном кругу вновь заговорили о курсах. Мама не только не дает позволения, но… старается восстановить родных против меня… слезами, притворством, отчаянием, любовью ко мне, дальностью расстояния, etc. …Видя, что я отказываюсь от папирос, предложенных дядей, меня… не без колкости спросили: „А как же будешь там-то, на курсах? Ведь все курсистки курят“… Говорили со мной мало и пренебрежительно… Вижу, что без борьбы не выйду я из моего болота. Предрассудки – такая глухая стена, которую необходимо не разбирать, а ломать силою, чтобы скорее увидеть свет…

С.-Петербург, 22 августа.

…В Петербург… мы приехали вчера утром… Я поехала в Исаакиевский собор; что-то подсказывало мне: поезжай сначала туда, иначе ничего не выйдет. Я быстро вошла в собор, упала на колени в темном углу и пробормотала горячую, бессвязную молитву; потом бросилась на первую попавшуюся конку… С непривычки мне было очень неловко пересаживаться с одной конки на другую; наконец… с помощью какого-то доброго человека, я пошла на 10-ю линию, д. № 33, [где располагались] Высшие женские курсы… Два швейцара в ливреях стояли у крыльца. Я поднялась по каменной лестнице в большую прихожую. В доме шла переделка; всюду виднелись столы, вещи, вынесенные из других комнат, стояли ведра с краской и валялись кисти.

Я спросила, можно ли видеть директора… „А, это вы! Знаете, у нас из-за вас возникло целое дело!“ Я с недоумением посмотрела на него. „Дело в том, что вы были приняты“. – „Позвольте, как же это?.. Я получила бумагу с отказом“. – „Вот именно. А между тем вы были приняты… но мы получили письмо от вашей матери: она… написала… что… вследствие разных домашних обстоятельств, запрещает вам поступать на курсы. Тогда мы выслали вам бумаги с отказом“. Я слушала молча… мне нужно было сохранить приличное спокойствие…

24 августа, вечером.

Я принята! О, наконец-то я добралась до пристани. Курсы для меня – пристань, с которой я отправлюсь „в плаванье по волнам моря житейского“…

Попечитель был занят… Я ждала у стены в гостиной… „А, это вы? Пожалуйте сюда, – проговорил он… – вот… можете передать директору“. Я… развернула бумагу, там было написано: „Г-ну директору Высших Женских Курсов. С согласия его сиятельства, господина министра, разрешаю принять в число слушательниц с размещением в интернате“…