Два дня спустя после принятия им этого решения Ндали вернулась в Нигерию. Она позвонила ему, прилетев с семьей в Абуджу, разговаривала с ним шепотом. Вдруг он услышал звук открывающейся двери там, где находилась Ндали, и в этот момент разговор оборвался. Во время этого звонка он собирал яйца и засыпал пол опилками в главном курятнике. Когда она позднее в тот день добралась до Умуахии и позвонила ему, разговор опять прервался посредине. В этот раз он только-только закончил есть в ресторане, куда поставлял яйца и куриное мясо и где ел время от времени. Они начали говорить, но она вдруг резко оборвала разговор при звуке открывающейся двери.
Мой хозяин положил телефон и ополоснул руки в пластиковой миске, куда набросал кости рыбы бонга, поданной с супом эгузи. Он заплатил дочери ресторатора, чья манера носить шарф, сложенный наподобие птичьего хвоста, часто напоминала ему Моту. Он взял зубочистку из пластмассовой вазочки и вышел на солнце. Он помахал уличному продавцу, который предлагал воду в маленьких запаянных пакетиках, выкрикивая свой призыв: «Покупайте «Чистую воду», покупайте «Чистую воду!» Агуджиегбе, эта покупка и продажа воды всегда меня поражала. Старые отцы даже во времена засухи и представить себе не могли, что воду – самое изобильное предусмотрение самой великой богини земли – можно продавать так, как охотники продают дикобразов! Он купил одну упаковку «Чистой воды» и засовывал в карман десять найра сдачи, когда телефон зазвонил снова. Он вытащил телефон из кармана, хотел было раскрыть его и ответить на звонок, но засунул назад в карман. Он выплюнул зубочистку, открыл упаковку с водой, выпил все содержимое и бросил ее в ближайший куст.
Мой хозяин злился. Но злость в такой ситуации нередко становится плодовитой кошкой, которая приносит пометы один за другим, и злость уже заронила в него ревность и сомнение. Потому что, возвращаясь к фургону, он не уставал спрашивать себя, зачем ему отдавать себя женщине, которая, кажется, ничуть его не любит. Я осенил его мыслью, что ему нет нужды раздражаться на нее, и предложил подождать, пока он не услышит ее объяснения и не узнает всю историю.
Он не ответил на мое предложение, а просто вошел в фургон и, все еще пребывая в ярости, поехал по Бенд-роуд мимо большой колонны, на которой было написано название города. Он выехал на трудный перекресток, где между его фургоном и другой машиной вклинился трехколесный автомобиль, и если бы он не ударил по тормозам, то врезался бы в трехколесный кеке напеп