Она не заорет, не выставит себя идиоткой, и она не будет оправдываться. На смену панике вдруг пришла ледяная злость – настолько сильная, что слова полились сами – ровно, насмешливо и крайне холодно.
– Нашла, представляешь? Замечательный мужчина – красавец. Вот, купила – хочу обрадовать.
Казалось, вечер, обещающий сюрпризы только для Марты, решил повернуть свой взор к Дилану и принялся удивлять его.
– Купила? Сама? Ты же женщина!
Да, точно, «женщина». Прозвучало именно так, как она и предполагала – не просто неодобрительно, а с отвращением. Ну и что, что женщина? Лишена всех прав?
– Красивые, правда?
Она вдруг ожила – почувствовала себя так, будто ее подменили изнутри, будто наружу вышла другая Марта – ледяная, – а старую Марту, способную все испортить неврастеничку, заперли где-то внутри. Поплыла к столу – теперь грациозным движениям не мешали даже пушистые тапки, – взяла коробочку в руки и поднесла к его глазам.
– Как думаешь, ему понравятся? И камешек есть, и рисунок отличный.
– Понравятся? – Дилан выглядел так, будто только что съел миску червей – благо, хоть его баритон не сорвался на фальцет. – Как такое может понравиться, когда тебя пытается захомутать баба? Камешек? Да он такой крохотный, что его не видно, а рисунок… какая безвкусица! Оно слишком тонкое для мужского пальца… Марта, ты… ты вообще рехнулась?
– А ты кто такой, чтобы судить – рехнулась я или нет? Ты ведь не умеешь любить, не так ли? А я умею, и мы будем счастливы вместе. Представляешь, чьи-то глаза могут сиять при виде меня, а уж такой подарок МОЙ мужчина оценит наверняка.
«Не то, что ты, сволочь»
На этот раз Дилан промолчал – какое-то время стоял с багровым лицом, пытался привести в порядок явно вышедшие из-под контроля мысли и не дать сорваться с языка новым язвительным комментариям. Значит, точно пришел о чем-то просить. Не дожидаясь дальнейшей реакции, Марта спокойно захлопнула крышечку, водрузила коробочку на полку, повернула и сложила руки на груди. Кажется, ей, все-таки, удалось приподнять одну бровь.
– Так кофе? В третий раз спрашиваю тебя, как отсталого инвалида. Кофе будешь?
– Буду.
Дилан смущенно прочистил горло и попытался вернуть себе привычный безразличный вид – вид человека «меня ни что на этом свете не интересует, тем более ты», но не смог – шок от увиденных колец, стоящих на ее столе, так и не прошел.