– Ёшкин крот! Кэп, да она ж слепая!
Рядом с Кэпом встают братья Черных. Яшка снимает перчатку, смахивает иней с засова.
– А они, по ходу, давненько здесь сидят, слышь?! Вон как обросло все…
Корова плетется к воротам, тянет тощую выю, мотает башкой. В такт движению уныло стучит колокольчик. Глядя на нее, неуверенно поднимается на ноги остальное стадо. Буренок впору пожалеть – кунсткамера, да и только!
– А вот и хозяева, – вполголоса говорит Костик.
От домов спускаются трое. Сумерки крадут детали, но по коренастым фигурам, по тяжелой походке понятно, что это мужчины. Не спешат. Идут осторожно. Похоже, не знают, как вести себя с чужаками.
Совсем рядом «кылынькает» колокольчик. Что-то негромко скребет по дереву, но все заняты грядущим контактом. Отлипаю от видоискателя, краем глаза замечаю слепую корову. Просунув голову между жердями, она подталкивает рогом засов, пытаясь выбить его из скоб. Не успеваю удивиться, как в глаза бросается неправильное, пугающее…
– Кэп?.. – сипло зову я.
Козырьком прикладывая руку ко лбу, Яшка и Кирилл силятся разглядеть приближающуюся троицу. Кэп, не отрывая глаз от местных, бережно хлопает меня по плечу: дескать, не отвлекайся.
Острый изогнутый рог впивается в дерево, сдвигает засов еще на ладонь. Носоглотка пересохла, и запах мороженого мяса въедается в слизистую. Вблизи хорошо видна огромная рваная дыра в том месте, где когда-то была коровья нога. Рана настолько глубокая, что можно рассмотреть сахарно-белые кости таза. Не надо быть ветеринаром, чтобы понять: с такими повреждениями не живут.
– К-кэп?..
– Ты снимай, Малой! – мягко говорит Кэп. – Снимай!
Камера послушно пишет, как приближаются коренастые фигуры. Что-то беспокоит Кирилла и Яшку. Черных недоуменно переговариваются, но я их почти не слышу. Не могу оторваться от мертвых коровьих глаз, двух кусочков льда, припорошенных инеем. Издалека доносится изумленный голос Костика:
– Ёмана! Они голые, что ли?!
Почти беззвучно засов покидает скобы, валится в снег. Под собственным весом ворота распахиваются. Ржавые петли визгливо скрежещут, аж мурашки по затылку. Кэп оборачивается на звук, но медленно, слишком медленно. Широкий лоб врезается ему в бок, опрокидывая на землю, рога с треском рвут ткань комбинезона.
Барахтаясь в снегу, Кэп умудряется извернуться. Карабин упирается в массивную коровью челюсть и оглушительно рявкает. Кэп не соврал. Пуля выгрызает внушительную красную дыру. Ошметки мяса разлетаются в разные стороны. Несколько кусочков, красных, с белыми прожилками, попадают мне на унты. Корова, пошатываясь, валится на бок. Грохот выстрела срабатывает как условный сигнал. Маленькое увечное стадо с неожиданным проворством бросается к выходу из загона.